Императрица Ядов (ЛП)

— Ты действительно верил, что она вписала что-то, кроме твоей фамилии? — он спросил.

Он казался скорее критичным, чем любопытным.

Я сунул свидетельство о рождении в свой стол. Его перенесут в более безопасное место, когда у меня появится такая возможность.

— Она намекнула, что оставила пустым.

Я сказала ей правду, сказала она, когда я спросил ее об этом. Я предположил, что правда была пустой строкой, а не моей фамилией.

— Елена подразумевает многое, — произнёс Артем. — Это ее способ защитить себя.

Я скосил на него глаза.

— Теперь мы воображаем себя психологами, а, Артем?

Его губы почти изогнулись в улыбке, единственный признак веселья. Это меня удивило; ни один из нас не был в достаточно хороших отношениях, чтобы дразнить друг друга.

— Нашей семье было бы лучше с одним, но нет, — он указал на свидетельство о рождении. — Я просто говорю, что у меня есть свой способ защитить себя, у тебя свой, а у Елены свой. Я бы посоветовал тебе не быть настолько готовым поверить всему, что она тебе скажет.

— Это твой способ предостеречь меня от Елены?

— Не было бы ничего такого, чего бы ты мне не сказал, — сказал он, напомнив мне о разговоре, который я имел с ним, когда его любовь к Роксане угрожала его власти. — Но нет. На самом деле, я думаю, что поощряю тебя сблизиться, вернуть ее в эту семью.

Мои брови поползли вверх.

— Я никогда не слышал, чтобы ты поддерживал кого-то в этой семье. Ты был против Татьяны, Даники, Романа и Дмитрия.

Я не сказал того, что действительно хотел сказать, а именно: даже если бы я предложил, даже если бы я простил, не думаю, что она вернулась бы к нам. Вернулась бы ко мне.

— Я тоже не поддерживал Бабушку, — сказал он. — Я думал, она заразит дом блохами.

— И она это сделала.

Артем кивнул.

— Да. Но от этого нам было только лучше. Кто еще стал бы так яростно охранять наших детей, когда мы не можем? Кто еще мог охранять Елену?

— У тебя был шанс, — напомнил я ему, тон стал жестче, вспоминая его неудачу. — Ты мог бы легко вернуть ее и Николая домой.

— Физически, да, я мог бы, — сказал Артем.

Я засунул руки в карманы, наблюдая за ним.

— Какой она была? Когда ты с ней виделся?

Удивление промелькнуло в его глазах при этом вопросе... и товарищества в моем тоне.

— Не лучше, чем ты, мой друг. Хотя ее безумие было менее очевидным, было ясно, что она так же убита горем, как и ты.

— Я вижу.

Артем выглянул в окно. Я все еще мог слышать Елену и Николая снаружи, но я переместился так, чтобы они находились вне моего поля зрения. Его щеки сморщились, заметив их.

— Елена была в мотеле с новорожденным, усталая и грустная. Она тоже была в ужасе.

— В ужасе от чего?

— От того, чего мы все боимся.

Я почувствовал, как моя ухмылка стала шире.

— Скромничаешь?

— Ты можешь это сказать.

Это заставило меня рассмеяться.

— Действительно.

Мы обменялись удивленными веселыми взглядами, как между мужчинами, считавшими друг друга братьями. Я все еще помнил тот день, когда мы встретились, два маленьких мальчика, задыхавшиеся в тени своих отцов. Артем уже тогда был заботливым и рациональным, никогда не интересовался моими сложными планами или любовью к искусству.

Только когда я убил своего отца, Артем начал поддерживать мои амбиции. Будучи подростками, изгоями Братвы и еще недостаточно сильными, чтобы захватить нашу собственную землю, мы часами создавали свои надежды и мечты, подпитывая стремления друг друга.

Наши жестокие натуры всегда отличали нас от других на школьном дворе и даже от наших семей, но мы были друг у друга. Когда мои братья и отец безжалостно охотились за мной, когда безумие моей матери угрожало моему собственному здравомыслию, со мной всегда был Артем.

Не было ни одной мечты о моей империи, которую я создал, где Артема не было бы рядом.

А потом он предал меня.

Какая-то рациональная часть меня понимала и знала, что Артем сделал бы все возможное, чтобы защитить свою семью. Не было ничего такого, на что Артем не пошел бы ради нашей общей безопасности. Мы были центром его мира, а Роксана была осью, вокруг которой вращался его мир.

Возможно, при виде его и осознании его предательства меня переполняла такая яростная и жгучая ненависть, но я знал, что Артем считал, что у него есть веская причина.

— Расскажи мне больше о Елене в том мотеле, — сказал я вместо того, чтобы проиллюстрировать какие-либо другие мысли в моей голове.

Артем приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Нам с Олежкой потребовалось много времени, чтобы найти ее, — сказал он. — Она была осторожна, не оставляла следов. Даже в больнице, где она родила Николая, не осталось ее следов. Но мы все-таки нашли ее.

— Олежка был в этом замешан?

Еще один мой человек, которого нужно наказать.

— Олежка знает об этой Братве такое, чего мы с тобой даже не могли понять. Это его работа.

Я кивнул, неохотно соглашаясь, показывая ему, чтобы он продолжал рассказ.

— Она исхудала, была усталой. Николай не успокаивался. Я думал, она заплачет, когда увидит меня, но нет. — Артем задумчиво посмотрел в окно. — Я дал ей телефон для экстренных ситуаций и немного наличных. Я также поменял Николаю подгузник. А потом ушел.