Императрица Ядов (ЛП)

— Ты пришел понаблюдать за своим братом?

— У тебя встреча в два.

Это была Елена. Она свободно употребила слово «встреча».

Сегодня днем в Чикаго прибыла партия наркотиков. Но это была не обычная сделка. Это ловушка... для тех, кто все еще хотел бы увидеть, как падут семьи Нью-Йорка и Чикаго. У Дона Чикагского Наряда были люди на суше, у Джованни Вильяно люди в воде, и моя организация наблюдала за благотворителями в Нью-Йорке. Готовясь нанести удар в любой момент.

— Действительно.

Я поцеловал Елену, как только она оказалась на расстоянии вытянутой руки, игнорируя вопли отвращения со стороны детей. Ее губы были мягкими и теплыми, и у нее был слабый привкус кофе и черники.

Казимир протянул руку и схватил меня за рубашку, отвлекая от своей матери.

— Папа!

Елена рассмеялась, и этот звук прозвучал музыкой для моих ушей, хотя Елена настаивала, что у нее был неловкий и прерывистый смех.

— Иди к своему отцу.

Как только он оказался в моих объятиях, он скрестил руки на груди. Точная копия его матери, обхватившая себя свободными руками, чтобы согреться.

— Иди в дом, если тебе холодно, lyubimaya — любимая, — сказал я ей.

— Нет. Нико хочет прокатиться до того, как выпадет снег. — Елена взглянула на нашего сына и гордо улыбнулась, увидев, как он скачет галопом по арене. — Он ездит верхом лучше тебя.

Я улыбнулся.

— Интересное наблюдение и совершенно не соответствует действительности.

— Ты не виноват. Ты становишься старше. Выносливость уменьшается.

Я поймал ее взгляд и слегка ухмыльнулся.

— Ты уверена, что это правда?

Елена уловила двойной смысл моих слов, ее щеки покраснели. Я мог бы сказать, что она думала об этом утре, о том, как мы впервые проснулись без детей в постели (благодаря Роману, который взял их всех в «поход дяди Романа») и провели несколько часов вплетенными друг в друга. Я все еще чувствовал ее руки, обхватившие мой член, и ощущение ее кожи под моими прикосновениями.

— Да, — выдохнула она, но от волнения в ее тоне исчезла язвительность.

— Дядя Костя! — трехлетний Тимофей Фаттахов врезался мне прямо в ноги, радостно смеясь, отскакивая от них.

— Осторожно, Тимофей, — тут же предупредила Елена.

Он ухмыльнулся.

Антон Грибков последовал за ним, держа за руку маленького двухлетнего Доминика Малахова. Чернильно черные волосы Антона блестели на свету, длинные пряди челки закрывали его лицо. Роксана и Елена постоянно приставали к нему по поводу стрижки, но Антон отказывался, используя ее как импровизированный щит, скрывая глаза.

В свои десять Антон постепенно становился мужчиной. Пройдет еще несколько лет, прежде чем он будет принят в Братву, но его уже окружали страхи. Он был травмирован в детстве, и, несмотря на всю любовь, которую мы пытались ему дать, Антон перенес это несчастье с собой. Теперь это стало частью его личности.

Он был хорошим ребенком, и я бы не бросил его, не так, как это сделала его мать. Отношения между ним и Дмитрием оставались напряженными, хотя и заживали медленно, но его взросление только усложняло это. Антон слышал, что говорили взрослые, и понимал — мы никогда не могли спасти его от правды.

Но, похоже, ему действительно нравились его маленькие кузины и кузены. Антон всегда терпеливо относился к их назойливым вопросам и настойчиво следовал за ними повсюду. Особенно Доминик Малахов, первенец Даники и Романа, который считал Антона просто самым потрясающим человеком на свете.

Родилось много детей, и я уверен, что еще несколько украсят нашу семью. Роман и Даника планировали второго, пока мы говорили — вероятно, работали над этим прямо сейчас, — и Роксана должна была родить третьего ребенка и вторую дочь со дня на день. Ее должны назвать Фаиной Фаттаховой, и Роксана предположила, что она уже была танцовщицей.

Я чувствую, как она грациозно двигается, говорила она Артему, который отвечал, что сейчас невозможно сказать, кем станет Фаина, но мы все видели его тайный восторг от того, что один из его детей может пойти в мать.

Несколько дней я был поражен тем, какой большой стала теперь моя семья, скольких людей я любил и о ком заботился. Я все еще помнил тот день, когда убил своего отца, как мои братья так легко скормили меня волкам, а отец был готов лишить меня жизни в любой момент.

Я уже много лет назад решил, что, когда Николай заявит свои права на трон, я сдамся. Я бы протянул руки и избавил его от боли, если бы он убил меня.

Но это проблема далекого будущего. И иногда, когда я смотрел на Севастиана, я задавался вопросом, будет ли это Николай, который придёт за моей короной, или мой второй сын.

— Мама! — позвал Николай. — Ты видела этот прыжок?

— Да. — Елена захлопала в ладоши. — Это было очень хорошо. Ты выглядишь, как профессионал.

Николай немного выпрямился от похвалы, улыбка стала шире.

Это единственное, о чем они никогда не предупреждают о сыновьях: они постоянно пытались произвести впечатление на своих матерей.

Как только я подумал об этом, Севастиан поднял руку, протягивая цветок своей матери.

— Смотри, мама, цикламен.