Императрица Ядов (ЛП)

Я замолчал, глядя на ее длинные руки. Я не замечал этого раньше, слишком увлеченный Еленой, но ее оливковая кожа была покрыта словами. Они переплелись вплетенными в ее прерывистый, но каллиграфичный почерк.

...ты самое прекрасное создание, которое когда-либо ходило по земле...

...все языки мира никогда не смогли бы подобрать определения, которое воздало бы тебе должное...

...описание тебя требует всех уст и эссе идиом...

...ты всю жизнь была творением любви...

Мои слова ласкали ее кожу, растягиваясь по локтям, запястьям и мышцам. Они были сложены вместе, не все предложения по порядку, но поспешность подсказала мне, как она торопилась их записать, пачкая свою кожу моим заявлением.

Елена стала ярко-красной, извиваясь подо мной.

Я прижал ее к кровати, слишком очарованный, чтобы отпустить. Я провел пальцами по словам, очерчивая петли и линии.

— Lyubimaya — Любимая... — пробормотал я. — Моя маленькая лгунья, моя умная девочка.

Она резко втянула воздух.

Я нашел слово «любовь». Оно было темнее других, несколько раз прорисовано.

— Почему ты ушла, lyubimaya — любимая?

В моем тоне не было ни требования, ни гнева, ни безумия. Я говорил как мужчина, спрашивающий любимую девушку, почему она ушла; тихий и печальный, любопытный и убитый горем.

Елена уставилась на меня. Затем ответила:

— Я должна была защитить тебя.

— Моя работа защищать тебя. Я Пахан.

Она высвободила одну руку из моей хватки, погладив ладонью мою щеку.

— Нет. Это неправда. Я должна была уберечь тебя, Кон. Должна была обезопасить вас всех. Даже если бы это означало...

— Держать моего ребенка подальше от меня?

— Даже если бы это означало это, — тихо согласилась Елена.

— Значит, Татьяна угрожала тебе. Они или ты — вот ее маленькая угроза. Твоя семья или ты сама.

Она кивнула.

Я сжал челюсти, впитывая информацию. Затем отпустил ее и отстранился. Казалось, что я сдираю кожу с костей, но я встал.

Елена попыталась сесть, обнаженное тело все еще лежало на моем одеяле.

— Ты должна была что-то сказать.

Она скрестила руки на груди, предлагая себе немного скромности.

— Я знала, что ты скажешь. Ты бы не позволил мне уйти, ты бы угрожал безопасности всех, только чтобы я осталась рядом с тобой.

Елена была права. Я бы пожертвовал собой и теми, кого любил, чтобы она находилась в безопасности и со мной.

— Мы не лишены сил, Елена. Татьяне пришлось бы пройти через тысячи мужчин, потому что она приблизилась к этой семье.

— Нет, ей бы не пришлось. Она ни через кого не прошла бы. — Елена встала с кровати. — Она приставила пистолет к голове Роксаны и Даники. Я любила их достаточно сильно, чтобы уничтожить себя ради них. Было чертовски больно, но мы все выжили. Мы все выжили. И теперь, когда я вернулась, она тоже вернулась. Тысячи людей? Я тебя прошу. Она позвонила Данике за чертовым столом на завтраке.

Я пошевелил челюстью.

— Итак, твоё решение состояло в том, чтобы жить в бегах, почти в нищете и растить ребенка самостоятельно? Елена, этого не должно было случиться.

— Я сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить тех, кого люблю. Я не буду извиняться за это.

— Ты разрушила эту семью попала, — пробормотал я. — Ты разорвала меня на части.

Елена развела руками.

— Но у тебя был воздух в легких. Ты просыпался и снова засыпал каждый день. Ты был жив, Константин.

— Некоторые вещи хуже смерти.

— Я бы сама вырвала свое сердце из груди и расколола его, как орех, чтобы уберечь тебя. Черт, я бы позволила Татьяне выбирать, какие кусочки есть, если бы это означало, что ты останешься в живых. Если бы это означало дать Артему, Роксане, Данике, Роману и Дмитрию еще один день. Если бы это означало, что у Антона и Еввы будет еще один день. — она указала на татуировку на моей руке, список имен людей, которых я любил. — Разве ты не сделал бы то же самое?

Я бы сделал. Я бы сделал ужасные вещи, чтобы уберечь своих близких. Я совершал ужасные поступки, чтобы уберечь их. В моей жизни не было большей преданности, чем та, которую я испытывал к своей семье.

Я не думал, что Елена чувствовала то же самое.

— Твое время жертвоприношений подошло к концу, — сказал я ей. — Ты больше не одинока, Елена. У тебя есть люди, которые любят и заботятся о тебе, люди, которые прикрывают твою спину. В следующий раз, когда тебе кто-нибудь будет угрожать, приди и дай нам знать.

— И?

— Мы натравим на них Бабушку.

Ее губы дернулись в попытке пошутить.

— Нет, — я понизил голос. — С ними мы будем иметь дело. Больше не будет никаких секретов, никакой лжи.

Елена грустно рассмеялась.

— Мои приоритеты изменились с трехлетней давности... Теперь у меня есть Николай. Мне нужно, чтобы он был в безопасности и счастлив.

— Я тоже могу обеспечить его безопасность.

— Ты не понимаешь, на что это похоже, — сказала она. — Быть матерью.