Императрица Ядов (ЛП)

Мои глаза опустились к ее нижней части живота, заметив шрам от кесарева сечения, покрывавший ее кожу. Ее тело изменилось за время материнства, не менее красивое или захватывающее дух; просто другое.

— Объясни мне.

Елена встретилась со мной взглядом.

Я добавил:

— Я хочу знать, на что это похоже.

— Я построила Николая из ничего. — ее голос сорвался, эмоции омрачили черты лица. Она положила руку на сердце, сжимая грудь, будто она пыталась остановить чувства, не дающие вырваться наружу. — В его творении не было ничего бездейственного. Я сломалась и страдала, формируя его сердце и легкие, мои кости сдвинулись, а мышцы растянулись, чтобы удержать его. Каждая клеточка внутри откликалась на призыв и усердно трудилась, создавая моего сына.

Я уставился на нее. Ее слова проникли мне в грудь и вырвали сердце.

В этот момент не было ни одной части меня, которая не была бы отчаянно влюблена в девушку, которая стояла передо мной. Она была воином, сильнее всех, кого я когда-либо встречал. Никто другой не мог сравниться со мной; никто другой не был достоин стоять рядом со мной.

— Моя Елена, — выдохнул я. — Не оставляй меня снова.

Она встретилась со мной взглядом, ее глаза наполнились слезами. Зелень мерцала в них, как нефрит. Глаза Николая, отметила какая-то далекая часть моего мозга. У моего сына глаза матери.

Затем она произнесла слова, которые я мечтал услышать от нее.

— Не оставлю, — прошептала она. — Я никогда больше не уйду.

21

Константин Тарханов

Толпа закричала, когда жеребята пересекли финишную черту, их жокеи либо вытянулись из седел, крича от радости, либо свернулись калачиком, скрывая свой стыд. Деньги переходили из рук в руки, когда ставки проигрывались и выигрывались, судили большие показные шляпы, а ликер лился рекой. Наша личная ложа внезапно наполнилась жадными владельцами, все взгляды которых обратились к Елене.

Елена стояла в стороне с шампанским в руке и выражением лица, предупреждающим всех держаться подальше.

Мне тоже было не легко оторвать от нее взгляд.

На ней было изумрудно-зеленое коктейльное платье, которое заканчивалось выше колена, открывая длинную, мучительную ногу. На голове была высокомерная шляпа, перья и искусственные листья завивались вверх. Она не сняла шляпу в обмен на один компромисс: ей пришлось снять туфли.

Каблуки стояли рядом с ней, готовые в любой момент обратно быть надетыми. Или под дулом пистолета.

Я был удивлен, когда она сказала, что хочет присоединиться ко мне на скачках. Наши отношения вступили в нежное чистилище, ни один из нас не признавал того факта, что теперь, когда секреты Елены раскрыты, препятствия, разделявшие нас, признаны недействительными.

Мои руки потянулись к костюму, вызывая воспоминание на передний план моего разума.

Руки Бориса дрожали, когда он примерял мне костюм. Когда-то давно он чувствовал себя достаточно комфортно, вовлекая меня в разговор и случайно укалывая иглой, но теперь он оставался навязчиво тихим, слишком боясь произнести хоть слово.

Я оценивающе смотрел на него, пока он примерял мне новый костюм. Пот выступил у него на лбу, когда он заметил мое внимание.

Я хотел что-то сказать, когда дверь открылась, и в комнату ворвался мой сын. Его ухмылка была дикой, а глаза загорелись озорством, когда он заметил Бориса.

— Борис, это мой сын Николай. Николай, это Борис.

Губы Бориса приоткрылись в шоке.

— Я сказала тебе подождать меня, — раздался голос Елены. Она последовала за сыном в комнату, раздражение исказило ее черты. — Я же говорила тебе, что Константин занят. Почему ты сделал то, чего я тебе не говорила делать?

Нико пожал плечами.

— Я хотел.

Я подавил смех кашлем. Он посмотрел на меня, и его лицо просветлело, когда он понял, что меня забавляют его выходки.

Елена повернулась ко мне, вероятно, чтобы огрызнуться на меня за то, что я поощряю малыша, но ее взгляд упал на мою полуодетую фигуру. У нее порозовели щеки.