Императрица Ядов (ЛП)

Я вскочила на ноги. Кровь хлынула из раны, как только я ослабила давление. Я поскользнулась на полу и поползла к двери.

— Помогите! На помощь!

Заблудившийся посетитель заметила меня с голубой шляпой, ее глаза распахнулись, увидев, что я скорчилась в арке двери, вся в крови. Ее крики присоединились к моим, привлекая внимание большего количества людей. Я слышала, как кто-то говорил что-то о скорой помощи.

В воздухе раздался знакомый крик. Роман вырвался из толпы, толкая людей на полу. Его лицо стало белым как полотно, когда он увидел красный цвет.

Роман здесь, мои инстинкты успокоились.

Я поползла обратно к Данике, прижимая руку к водопаду крови.

Я прижалась лбом к ее лбу, когда ванная наполнилась шумом. Слезы скатились по щекам и падали на ее.

— Пожалуйста, Даника. Пожалуйста, — прошептала я. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Я услышала его голос, когда он вбежал в ванную, а затем почувствовала, как мир рухнул, когда его рев разорвал воздух.

— НЕТ! — Роман заскользил по крови, его колени ударились об пол с достаточной силой, оставляя вмятины на плитках. Он подполз к ней, умоляя вселенную, Бога и всех, кто мог его выслушать. — О Боже, нет. Дани, детка, проснись, детка, пожалуйста..

Я наблюдала, как он посадил ее к себе на колени, его крики пронзили комнату. Мне казалось, что я стою в миллионе километров отсюда, случайный наблюдатель за разворачивающейся трагедией.

— Даника, проснись! — кричал он. — Открой глаза! Детка, я здесь. Я прямо здесь. Пожалуйста, не оставляй меня. Не оставляй меня без тебя.

Сильные руки обняли меня за спину, и Константин присел рядом со мной на корточки. Он убрал мои волосы с лица и большим пальцем смахнул слезы, стекавшие по щекам.

— Что случилось, lyubimaya — любимая?

Я вцепилась в его голос, как плот в шторм.

— Татьяна.

Его челюсти сжались, но прикосновение оставалось нежным.

— Это только кровь Даники?

Я кивнула.

— Хорошо.

Константин обхватил мой затылок ладонями. Повернувшись, он рявкнул приказы по-русски, изменив тон с заботливого, которым он разговаривал со мной, на тон короля, отдающего приказы.

Время двигалось как в тумане, когда в комнату ворвался Вор. Всякий раз, когда кто-то пытался приблизиться к Данике, Роман наносил удар и кричал, чуть не разбивая коленную чашечку солдата. Его оттащили — дерущегося и кричащего, — чтобы кто-нибудь мог осторожно поднять Данику и уйти с ней. Константин прижал меня к себе, поддерживая мой вес больше, чем я хотела признать. Лица слились воедино, когда мы покинули ипподром, и голоса превратились в поток звуков.

В следующий раз, когда я очнулась в момент просветления, я стояла в ванной. Константин мыл мне руки с мылом, его успокаивающий голос ласкал руки и шею.

Мой малыш. Я хочу своего ребенка.

Я не осознавала, что произнесла это вслух, пока он не ответил:

— Я приведу Николая, когда ты будешь чистой.

Моя голова стала слишком тяжелой, и я уронила ее ему на грудь. Его тепло окружило меня, когда он прижал меня к себе, гул его сердцебиения был единственной деталью, на которой я могла сосредоточиться.

— Ты в порядке, Елена, — пробормотал он.

— Даника.

Его руки напряглись.

— Она в операционной.

Мои внутренности разрывались в агонии, сердце сжималось. Я чувствовала ее кровь на своих руках, слышала, как она кричит, что еще не готова умирать.

— Я не могу этого вынести, — прошептала я. — Я не могу вынести всю эту боль.

Константин прижался губами к моей макушке.

— Ты можешь, и ты пройдёшь через это.

Я не хотела этого. Я не хотела чувствовать себя так.

Сделай так, чтобы это прекратилось, сделай так, чтобы это прекратилось.

В моем мозгу всплыло новое слово. Отчаяние.

Константин помог мне лечь в постель, завернув в одеяло. Он что-то прошептал мне, прежде чем исчезнуть. Когда он вернулся, Николай был с ним.

— Запрыгивай в постель к своей маме, — говорил Константин.

Нико подполз ко мне, глубоко зарываясь в мои ожидающие руки. Он спросил меня, что случилось, а затем рассказал о своем дне с Еввой. В конце концов, его голос затих, и комнату начало наполнять тихое сопение. Я прижала его к груди, как делала, когда он был младенцем, успокаивая его, чтобы он заснул, своим голосом и сердцебиением.

— Засыпай, Елена, — сказал Константин. Он сидел в кресле у кровати, его глаза были темными, как тени. — Я буду охранять вас обоих.

— Он так спал, когда был маленьким. — слова вырвались у меня сами по себе, будто мой второй пилот теперь руководил шоу. — На моей груди, его голова у моего сердца. Он не хотел устраиваться в кроватке или с няней.

— Звучит мило.

Голос Константина был странным. Почти... завидным.

— Только мои руки... — мой голос становился все слабее и слабее. — Он будет спать только в моих объятиях.

Прежде чем мой приговор закончился, я была поглощена страной кошмаров.