Императрица Мария Федоровна

В это же время последовало предложение от папы Бенедикта IX. О «пожизненной ренте, чтобы позволить ей жить в соответствии с достоинством ее положения».

В эти ноябрьские дни в Крыму состоялась свадьба сына Ксении, Андрея. Все прошло очень скромно. И хотя Ксения, мать Андрея, была настроена к этому событию скорее отрицательно, Мария Федоровна, наоборот, благословила сияющего от счастья Андрея и пожелала молодым счастья.

14 ноября в день рождения императрицы ее навестили великие князья Николай Николаевич и Петр Николаевич, их жены – Стана и Милица, и сын великого князя Петра Николаевича – Роман. Помимо ее дочерей и внуков были и ее крымские знакомые Лоло, Бетси, молодой Чавчавадзе, Казнаков и английский офицер Бойл. Императрица по-прежнему была окружена людьми, которые тянулись к ней, хотели общения, несмотря на ее возраст и теперешнее незавидное положение.

В письме своей сестре Мария Федоровна вскоре пожалуется, что она «сделалась совсем старухой от горя, волнений и тревог, и никто меня теперь не узнает – кожа на лице съежилась, и все оно покрылось морщинами». Но это было не совсем так. Ее характер и сила воли поражали окружавших ее людей, и все они старались брать с нее пример.

В Крыму в это время собралось несколько сотен офицеров русской армии, пробравшихся туда для спасения вдовствующей императрицы и членов императорской семьи.

Князь Юсупов вспоминал: «Решив присоединиться к Белой армии, мои шурья Андрей, Федор, Никита и я сам обратился с просьбой о зачислении к командующему <…> генералу Деникину. Он ответил, что по соображениям политического характера присутствие членов и родных семьи Романовых в рядах Белой армии нежелательно. Этот отказ нас глубоко разочаровал. Нас сжигало желание участвовать в этой неравной борьбе офицеров-патриотов против разрушительных сил, охвативших страну».

В эти декабрьские дни 1918 года несмотря на неутешительные сообщения с фронтов, Мария Федоровна по-прежнему отказывается покидать Россию. Она продолжает надеяться на лучший исход, и продолжает в Крыму ждать своих сыновей и внуков.

«…Ты, наверное, поймешь, как жалко мне покидать страну. В особенности теперь, когда после прихода союзников и нашей вновь созданной армии в Крыму, положение действительно улучшилось, писала она сестре 24 декабря 1918 г. из Харакса. – Ведь в прошлом году в отношении нас творился настоящий революционный произвол и насилие. Тогда действительно существовала опасность, но теперь все изменилось. И именно здесь, в Крыму, самое безопасное место, так говорят все, кто сюда приезжает». «…Мне стоило больших усилий не ответить, сразу же согласилась на твое любезное приглашение и исполнить твое желание видеть меня рядом с собой, но ты должна понять мои чувства целый год терпели мы издевательства и унижения, и как же мне теперь, когда обстановка спокойная, оставить страну, ведь кто знает, может быть, я сюда больше никогда не вернусь. Никому неведомо, как сильны мои терзания. Но мне кажется, я поступлю правильно, если останусь здесь и буду держаться до последнего. Я уверена, ты поступила бы точно так же, окажись ты на моем месте. В любом случае я глубоко благодарна тебе, моя обожаемая Аликс, за твою любовь и желание видеть меня у себя».

Как показало развитие событий, она сильно заблуждалась, и это она скоро почувствовала сама.

«Как я писала тебе в последний раз, – сообщала Мария Федоровна сестре Александре 10 декабря 1918 года, – Добровольческая армия выросла в числе – многие уже прибыли, и ожидается дальнейшее пополнение, только вот складывается такое впечатление, что они прибывают сюда именно для того, чтобы легче было улизнуть отсюда [за границу], и это доставляет мне страшные мучения.

Сандро (великий князь Александр Михайлович – Ю.К.) уже целый год думает только о том, как бы побыстрее уехать отсюда, что совершенно выше моего понимания, выходит, нет у него ни малейшего чувства патриотизма – в его-то годы».

В последнюю неделю декабря 1918 года великий князь Александр Михайлович в сопровождении своего сына Андрея и его жены (урожденной Руфало) покинули Крым на борту британского эсминца. В последующее время они находились во Франции – в Марселе и Париже.

3 декабря императрица получила письмо от генерала А.М. Драгомирова – помощника главнокомандующего Добровольческой армией и председателя Особого Совещания при штабе Деникина, которого Мария Федоровна очень уважала и называла человеком «беспримерной доброты, на которого всегда можно было положиться». Это было ответное письмо на письмо императрицы, направленное ей ранее Драгомирову. В своем письме Мария Федоровна прямо поставила вопрос: не смущает ли руководство армии ее пребывание в Крыму и может ли она получить какие-либо гарантии защиты своего положения в будущем.

Ответ А.М. Драгомирова очень расстроил императрицу. В нем говорилось, что Марии Федоровне лучше уехать, возможно, в Англию. Для императрицы это было тяжелым ударом.