Императрица online

– У меня есть сбережения, да и к тому же говорят, что человек может свободно дня три без еды обходиться, – упрямо ответил Семён, думая о том, что надо бы вернуть галстук – такие траты сейчас ему не по карману. – Моё жизненное предназначение – служить Романовым. И я верю, что справедливость восторжествует, вы просто не можете не вернуться в Зимний.

– Ты, Сеня, прямо как мой дедушка, такой же оптимист. – Начальница взяла в руки семейное фото, на котором квадрокоптер запечатлел Романовых в день свадьбы Екатерины Николаевны: лица у всех счастливые, полные надежд. – В день заседания Сената дедуля прилетел ко мне на пару часов, еле оторвался от своего драгоценного винограда – только чтобы вручить мне баночку крыжовенного варенья и сказать, что всё как-нибудь утрясётся. Он сам не знает как, но утрясётся. А если не утрясётся, заверил дед, он себе на лбу напишет несмываемыми чернилами слово "чумичка" и будет так ходить по всему черноморскому побережью. По-моему, пора ему уже отправлять посылочку с маркерами разных цветов, чтобы было из чего выбирать.

– Не торопитесь, ваш'величество. – Столыпин, услышав эту историю, слегка приободрился. – Константин Алексеевич – истинный мудрец.

– Ну тогда объясните мне со своим мудрецом: как, как мне вернуться на трон? Решение принято и обжалованию не подлежит. Революция? Исключено. Навряд ли мне удастся возглавить восстание. Никто за мной не пойдёт. Нет, возвращение невозможно! Не вижу ни единого способа. У нас, Семён, теперь другой император, один и навсегда – Ангел Первый.

Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял Ангел.

Весь коридор заполнила многочисленная свита. Из-за плеча монарха, одетого во что-то вроде фиолетовой шёлковой пижамы (в мужской моде Столыпин тоже не слишком разбирался), торчали кустистые бакенбарды и гудел голос Шидловского:

– А тут у нас работает онлайн-консультант. Обычно в нашу экскурсию по заводу мы это помещение не включаем. Но я подумал, что вам, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси, – будет любопытно взглянуть…

– Да, нам в самом деле любопытно, милашка вы наша! – Головастиков по-птичьи склонил голову набок. – Сними, дружочек, падение авторитетов – с небес на землю, – обратился он к своему личному оператору в смешном картузе. Генри, сохраняя полную невозмутимость, нацелил камеру на супругу. – Совсем недавно Катя принимала меня в гостях в Екатерининском замке…

– Дворце, – угрюмо поправила его Екатерина Николаевна.

– Ан нет, дорогулька, отныне он будет называться замок! – рассмеялся Ангел. – А теперь вот прозябает в какой-то гнусной кладовке. Только и хорошего здесь – фотки этого красавца на стенах… Кстати, Кать, можешь заскочить к нам в Малахитовый будуар…

– Гостиную, – процедила экс-императрица.

– … в Малахитовый будуар, – с ударением произнёс Головастиков, – и активировать наше разумное зеркало?

– Не могу, работы много. – Скулы богини ходили ходуном. Она отвернулась к экрану и принялась ожесточённо колотить по клавишам, хотя никаких сообщений от клиентов пока не было.

– Ах так? – Ангел повернулся к Шидловскому. – Милейший, надеюсь, вы оштрафуете её за непочтительность при разговоре с правящим монархом?

– Простите, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси, – шаркнул ножкой Шидловский и забормотал: – Я бы с удовольствием… Но не могу. Незаконно. Она же не нарушала трудовую дисциплину… За что же её штрафовать?

– Что? – возмутился Головастиков, поправляя золотой венец на тщательно завитых волосах. – И ты нам дерзишь? Ну, знаете ли, и порядки на вашем заводе! Закрыть бы вас ко всем чертям, прости Господи!

– Ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси! – выпалил Шидловский. – Позвольте в знак моего безграничного уважения и любви подарить вам фирменные ручки или любые другие сувениры Русско-Балтийского завода на ваш выбор!

– Хотим ручку и такой же галстук с машинками, как у него, – закапризничал Ангел, указывая пальцем на грудь Столыпина. – Подвяжу им свой домашний халатик, должно выйти симпатишно.

– Разумеется, как пожелаете, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка…

Кавалькада скрылась за поворотом коридора, голоса затихли.

Екатерина Николаевна замерла перед погаснувшим экраном, словно кто-то нажал паузу на воспроизведении фильма «Самые несчастные женщины двадцать первого века».

Столыпин снял со спинки стула сумку из-под ноутбука:

– Ваш’величество, у меня тут бутылочка берёзового сока припасена. Не желаете?

Богиня прерывисто задышала.

– И леваши ваши любимые тоже есть, – достал картонную коробочку Семён. – На чёрный день припрятал. Кажется, он наступил.

– Давай, Сеня, – загробным голосом проронила Екатерина Николаевна. – Давай сюда всё. Что теперь будет со страной? Куда приведёт её Ангел? Полагаю, прямиком в ад. Я просто с ума схожу, Семён!