Императрица online

Художник из него был примерно такой же, как и поэт – то есть весьма посредственный – но милая совиная мордашка с большими глазками выходила похоже. "Где маменька? Когда она придёт?" – начинала плакать трёхлетняя Кати; тогда Николай Константинович брал коричневый карандаш, и любопытная совка отправлялась в новое приключение. В каждом мультике обязательно случался такой напряжённый момент, когда совка удивлённо распахивала свои и без того огромные глаза и говорила: "Ух ты! Вот этого я точно не ожидала!".

Сейчас Кати была точь-в-точь как совёнок из блокнотика. Лицо её изменилось в одно мгновение, словно кто-то сразу перелистнул страницы до середины. Глаза расширились, рот приоткрылся. Совсем детское, беспомощное выражение. Она смотрела мимо Николая Константиновича – на Василису.

– Ма… маменька?! – еле слышно выговорила Кати.

Василиса несмело подошла поближе и присела на краешек деревянной скамьи.

– Какая ты у меня стала большая, детка, – ласково сказала она и протянула руку, чтобы поправить русый локон, выбившийся из-под шляпки дочери. – Я так по тебе соскучилась!

Внезапно Кати побледнела и отшатнулась. Локон упал обратно на лоб.

– Соскучилась? Соскучилась?!

– Конечно, соскучилась! – Василиса обескураженно улыбнулась, явно не понимая, что происходит.

– Когда скучают – приезжают! – крикнула Кати. Николай Константинович никогда не видел её такой взбешённой. Народ в трактире начал оборачиваться. К счастью, в полутьме их никто не узнал. – Когда скучают – звонят и поздравляют с днём рождения! С тебя двадцать три подарка, мама! Двадцать три! Ты хоть помнишь, когда у меня день рождения?

– Разумеется, помню, детка. – Василиса выглядела оскорблённой. – Я же тебя родила.

– Генацвале, будете ещё заказывать? – К столику подошёл официант-грузин в белом накрахмаленном переднике. – В "Дюма" лучший шашлык, а вы пьёте только воду! Хорошее мясо – хорошее настроение! Чем больше чебуреков – тем меньше ссор!

Николай Константинович понял прозрачный намёк.

– Простите, батоно49, мы убавим громкость. Будьте добры, нам шесть порций вашего лучшего шашлыка, тарелку свежих овощей, побольше лаваша… – Он посмотрел на Кати – казалось, ещё чуть-чуть, и она потеряет сознание – и добавил: – Да, батоно, и не забудьте про красное вино.

– Зачем шесть порций, Никеша? Нас же четверо, – поинтересовалась Василиса, которая, в отличие от дочери, сохраняла полное самообладание. – И меня, кстати, до сих пор не представили этому очаровательному молодому человеку! – Она мило улыбнулась Столыпину.

– Через пару минут нас станет шестеро, Василиса. Я знаю, что делаю, – довольно раздражённо ответил Николай Константинович. – А это Семён Столыпин – кстати, чудный галстук, друг мой! Семён – мой бывший обер-камергер, а ныне… Сеня, ты всё ещё помогаешь Кати?

– Всегда, – торжественно объявил Столыпин, приглаживая свои бараньи кудряшки. – Василиса Ивановна, позвольте воспользоваться случаем и выразить вам своё восхищение. В жизни вы ещё прекраснее, чем на экране!

– О, благодарю, Семён. Кати, у тебя очень обаятельный помощник!

– Уж он-то всегда рядом, в отличие от некоторых! – огрызнулась дочь, встала и пересела на противоположную скамью.

– Детка, я понимаю твои чувства… – начала Василиса.

– Ха! – демонстративно закатила глаза Кати.

– …но давай начнём с чистого листа!

– С чистого листа? А сколько семейных дней Кленовых листьев ты пропустила?

– Читали в последнее время что-нибудь интересное, Николай Константинович? – Столыпин явно чувствовал себя не в своей тарелке и пытался делать вид, что не слышит все эти семейные дрязги.

– Мы с тобой всё наверстаем! – убеждала дочь Василиса.

– Начнём с подростковых ссор!

– Да знаешь, Семён, мне в последнее время как-то не до новинок литературы было. – Николай Константинович тоже терзался. Он не любил выяснения отношений – тем более публичного. До последнего сомневался, стоит ли вот так, без подготовки, приводить сюда Василису. Но та настояла – хотела сделать дочери сюрприз. – А у тебя какая сейчас настольная книга?

– Перечитываю Булгакова, "Собачье сердце". – Столыпин тряхнул кудряшками, очевидно, пытаясь собраться с мыслями. – Моя любимая часть – где Шариков сбегает в Швейцарию и становится генеральным секретарём страны. А профессор Преображенский тайно проникает к нему в спальню и превращает Шарикова обратно в собаку.

– И никто не смеет сместить Шарика – обыкновенного уличного пса – с высшего поста! Трусливые швейцарцы боятся назвать своего лидера собакой! – подхватил Николай Константинович. – Классический "голый король"! Обожаю "Собачье сердце" – так жизненно.

Тем временем, женская ссора за столом набирала обороты:

– Между прочим, Софи так себе не позволяет с матерью разговаривать!

"Ой-ой", – подумал Николай Константинович. "Зачем же она так?"

Он всё больше разочаровывался в своей супруге.