Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908

Всю эту не совсем европейскую одежду преподнесли художнице предельно деликатно, так как Цыси вполне понимала, что американской леди может не понравиться костюм чуждой ей культуры. Одежда самой Цыси служила показателем ее национальной принадлежности. Маньчжурское платье она забыла только в изгнании, когда ей пришлось нарядиться в одежду, принадлежащую родственникам уездного воеводы У Юна, которые принадлежали к народности хань. Она сказала К. Карл, что эта новая одежда послужит исключительно практическим целям и никак не отразится на личности. Демонстрируя ту же самую догадку и такт, когда Цыси устраивала женам дипломатов прием в саду, она заботилась о том, чтобы мисс Карл вывозили из дворца к миссис Конгер и она возвращалась вместе с дамами американского посольства. Делала она это на тот случай, если этой американке вдруг покажется неудобным появиться среди гостей в свите вдовствующей императрицы. Во время прогулки по садам Цыси срывала цветочки и прикрепляла их за ушами Катарины. То был жест близости, который, как понимала художница, служил «гарантией такого же отношения ко мне со стороны придворных дам и евнухов». Цыси также заботилась о том, чтобы художницу привлекали ко всем развлекательным мероприятиям. Таким мероприятием служил фестиваль начала запуска воздушных змеев весной, когда вельможи и ученые мужи бегали с этими забавами, как дети. Все уже привыкли к тому, что первого воздушного змея выпускала в небо сама вдовствующая императрица. В такой день Цыси пригласила К. Карл в сад и, после того как она размотала шнур и сноровисто наладила полет змея, передала его художнице и начала учить ее обращению с рукотворной птицей.

Цыси вела себя с мисс Карл как с подругой. Этих двух женщин объединяло много общего. Никто не восхищался садами Цыси так тонко, как это делала американская художница: «Изысканное удовольствие от созерцания этого великолепного вида вызывало у меня трепет восхищения». Они даже смеялись вместе. Как-то Цыси пошла, чтобы полюбоваться своими хризантемами, цветущими в то время года вовсю, а К. Карл осталась, занятая своей работой. Вернувшись из сада, вдовствующая императрица принесла Катарине новый сорт хризантемы и сказала: «Я подарю тебе что-нибудь изящное, если ты угадаешь, как я назвала этот цветок». Художница ответила, что этот забавный цветок с лепестками, похожими на волосы, и выпуклой желтой сердцевиной напоминает облысевшую голову старика, на что обрадованная Цыси воскликнула: «Ты угадала. Я только что присвоила этому сорту имя Старик с горы!» Между ними существовала непринужденная душевная близость. Во время одного из приемов в саду Цыси пристально осмотрела серое платье К. Карл, взяла из вазы красный пион и прикрепила его к нему, сказав, что немного цветного разнообразия этому платью совсем не повредит. Они обсуждали стили одежды. Цыси хвалила европейскую моду за «симпатичные цвета», но тут же оговаривалась в том плане, что «европейские костюмы очень идут безупречно сложенным людям и людям с правильными пропорциями тела», зато «западная мода становилась бедой для тех, кого Бог сложением обидел». Маньчжурский костюм, «спадая прямыми линиями от плеч, больше шел статным людям, так как скрывал многие недостатки их тел». (Вдовствующая императрица воздерживалась от критики перед американской художницей западных корсетов. Говорят, она как-то ответила придворной даме, пожившей за границей и рассказавшей вдовствующей императрице о корсетной моде, с некоторым возмущением: «На самом деле заслуживает большого сожаления то, что заморским женщинам приходится терпеть. Их утягивают с помощью стальных стержней так, что они едва дышат. Несчастные создания! Несчастные!»)

Прожив рядом с Цыси без малого год, наблюдая ее практически ежедневно в привычной для нее среде, Катарина Карл почувствовала, что она «по-настоящему полюбила» вдовствующую императрицу. Это чувство было взаимным. Цыси пригласила К. Карл остаться так долго, как ей захочется, и предложила нарисовать портреты придворных дам – и даже провести остаток своей жизни в Пекине. К. Карл тактично отклонила такое предложение, так как ей казалось, что «мир за пределами дворцовых ворот зовет меня».