Императрица всех сезонов (ЛП)

— Безопасно.

— Я не это спрашивала.

«Да, — хотел ответить он. Одиноко», — Таро любил свои творения, но они были холодными. Не могли говорить или чувствовать. Мари посмотрела в глаза Таро. Воздух гудел. Они шагнули друг другу, притягиваясь, как магниты.

Таро сжал запястье Мари. От этого она выдохнула. Он склонился к ее губам. Молний не было. Как и фейерверков. Или жара. Но нежное тепло пробралось в Таро, а с ним и пылкая уверенность. Его губы бережно двигались на ее губах. Миры танцевали перед его глазами, когда Мари вздохнула и притянула его ближе. Он ощущал что-то жадное, раскрывающееся в нем. Он не мог отпустить это создание воды и лунного света.

Мари резко прервала поцелуй. Она отпрянула. Она прижала пальцы к губам, ее глаза расширились. Удивление проступило на ее лице, а с ним что-то еще. Страх?

Таро вдохнул, желая снова поймать ее губы, заглушить протесты. Но остался на месте.

— Прости, — сказал он, хоть не жалел.

— А вам жаль? спросила Мари.

Его губы опустились в привычном выражении.

— Нет.

Мари прищурилась.

— Мне пора идти, — она отпрянула еще на шаг.

— Нет, — сказал он сдавленно. Я не хочу, чтобы ты уходила, — теперь он звучал как избалованный ребенок, но он не мог остановить страх, что сдавил его горло. Если он отпустит ее, может больше не увидеть.

Мари насмешливо улыбнулась.

— Вы всегда получаете то, чего хотите?

Таро даже не пришлось об этом думать.

— Да, — ответил он. Но не то, что мне нужно.

— Так вы признаете, что вы избалованы? спросила она, не реагируя на его последние слова.

Таро фыркнул.

— Да, я избалован и упрям, — два его самых крупных изъяна. Он опустил взгляд, качая головой. Мари есть то что мне нужно тебе сказать.

— Не надо, — сказала она с предупреждением.

Слова полились из него.

— Я приказал освободить всех светлячков, потому что тебе не нравилось, что их заперли, — они смотрели в глаза друг другу, он сжал кулаки. Я был трусом, боялся выступить против отца, но больше так не будет. Я хочу быть другим. И я могу, если ты будешь рядом. Ты вызываешь во мне желание быть лучше.

Она поджала губы и ответила.

— Вы должны хотеть быть лучше ради себя, а не кого-то еще.

Он не знал, как ответить, так что сделал это, как мог:

— Осталось две комнаты. Я верю в тебя. Я верю, что ты одолеешь Времена года и будешь моей императрицей. И я верю, что судьба свела нас в саду. И теперь я верю в нас, в то, что мы можем сделать вместе. Я верю, что вместе мы все сделаем лучше, — он замолчал, его ранила собственная уязвимость. Его грудь словно треснула, сердце вытащили и разглядывали все его дефекты.

— Вы жестоки, Таро, — горько сказала она, глаза блестели от непролитых слез.

— Мари — он потянулся к ней, но она подняла руку.

— Так не честно. Вы обещаете мне то, что я не могу получить.

— Не понимаю, — он смотрел на нее.

— Не так все должно быть, — прошептала она под нос.

— Как не должно быть?

Она указала на расстояние между ними.

— Я и не собиралась — она всхлипнула. И побежала. И хоть Таро клялся, что не упустит Мари, он потерял ее среди деревьев и чернил ночи.

* * *

Таро вернулся на банкет. Он взял у слуги с подносом чашку сакэ и осушил одним глотком. Жидкость обжигала горло, прогоняя боль от побега Мари. Он расстроил ее, но чем?

— Никогда не любил эти собрания, — голос испугал Таро. Император подошел к сыну. Они стояли плечом к плечу, на лицах были одинаковые каменные маски, не дающие приближаться к ним.

— Никто не любит их меньше меня, — сказал Таро, сжимая чашку. Он наклонил ее, надеясь выпить еще, но чашка была пустой.

— Мы еще и в этом будем спорить? Кто меньше любит банкеты? спросил император. Он звучал утомленно, подавленно. Его отец устал от их распрей?

Таро постучал пальцами по чашке сакэ.

— Вы чего-то хотели, отец?

Раздражение выступило морщинами на лбу императора.

— Зимняя комната начнется ночью.

Таро нахмурился с недовольством.

— Она должна была начаться завтра.

Император вздохнул.

— Я попросил мастера Ушибу подвинуть ее. Мне надоело ждать, — еще один изъян императора: нетерпение. Я хочу, чтобы это закончилось, и ты был женат, — он шлепнул Таро по спине и вернулся к столу.

Таро раздраженно выдохнул, глядя вслед отцу. Безумная любовь. Так люди говорили об императоре и его императрице. Так описывали то, что между ними было.

— Осторожнее, — предупреждала няня. Она затягивает. В тебе кровь твоего отца. В твоих венах огонь, ждущий момента загореться, — она предупреждала не любить слишком сильно. Но Таро уже не слушался. И что, если он сойдет с ума от желания? Если Мари была огнем, Таро с радостью будет гореть.

ГЛАВА 29

Мари

Мари бежала по Мшаному саду. Ее волосы выбились, серебряный гребень Хиссы уже не держал их. Она вытащила его из пучка, сжимала вместе с медной канарейкой.

Она еще ощущала тепло губ Таро. Его ладони на ее талии.

«Долг и дом. Выше себя», — предательство обжигало сердце, всхлип вырывался из легких. Она не шутила, обвиняя Таро в жестокости.

Как он смел махать перед ней своей жизнью?

Она думала о Таро, как о принце металла и льда. Но он был больше. Таро был одиноким юношей, создающим прекрасные вещи.