Императрицы

«Эскадра наша от осьми до десяти линейных кораблей, и на которой несколько войск наших посажено будет, великий страх причинит туркам, если достигнет до наших мест: чем скорее, тем лучше. Слыша о неисправности морской турецкой силы, о слабости их с сей стороны, надежно донести могу, что оная, не токмо великие помехи причинит им в военных приуготовлениях, поделает великое разорение, понанесет ужас всем магометанам, в кураж и ободрение православным и более страшна им быть может, нежели все сухопутное войско…»

Вот, Григорий Андреевич, моя мысль и что я пишу графу Алексею Григорьевичу: «Главная всему нашему плану цель — поднять на турок подвластные им народы…» Твоя экспедиция должна сему содействовать. Граф Алексей Григорьевич поведет с юга сухопутные операции против турок. Ты должен провезти ему сухопутные войска и парк артиллерии. При помощи их граф создаст из христиан, живущих в Адриатике, целый корпус к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте. Твоя задача помогать и славянам и грекам против Турции, не позволять иным державам доставлять Турции военные припасы… Как это говорится, — с милой улыбкой добавила императрица, — я хочу чужими руками жар загребать.

На Спиридове новенький — сегодня первый раз надел — гладкий белый парик с тремя круглыми буклями над ушами и черною лентою в косе. Большие глаза под густыми бровями, не мигая, смотрят на государыню. В каюте тишина, а подле, за переборкой, на верхней палубе слышны крики команд, свистки боцманских флейт и топот босых ног. Корабль готовится к маневру.

— Ты меня понял, Григорий Андреевич?..

— Я так понимаю, матушка государыня… Надо турецкий флот уничтожить… Совсем уничтожить… Чтобы — и звания его не было.

Рукою Спиридов как бы отрубает турецкий флот, показывает, как его вовсе не должно быть.

— Как знаешь… Тебе сие дело виднее. У меня ныне в отменном попечении флот, и я истинно так хочу его употребить, если Бог велит, как он еще раньше употреблен не был.

— Понимаю, Ваше Величество. Никто не поверит, государыня, что русские корабли могут добраться морем из Кронштадта в Турцию. Турецкий султан будет изумлен…

На лице государыни расплывается горделивая улыбка. Несказанно прекрасным становится молодое царственное лицо. В тесной каюте слышнее запах французских духов государыни. Маленькая рука тонкими пальцами укладывает в ридикюль бумаги. Сияющие глаза смотрят прямо в глаза Спиридову.

— Изумить, Григорий Андреевич, это — победить!

— Знаю, Ваше Величество, — с тихим вздохом говорит Спиридов.

Государыня встает. Спиридов распахивает двери каюты.

На корабле нет ослепительного солнечного света, и пестрые флачки не играют по ветру. Громадные паруса откинули густую синюю тень на половину корабля и полощут по ветру. Матросы стоят по снастям. У якорного шпиля собраны люди. Все готово к маневру.

— Что же, — усмехаясь говорит государыня, — покажи, Григорий Андреевич, колико искусен стал мой флот.

На мачте взвилась пестрая лента флачков — сигнал. Застучали у шпиля ногами матросы. Раздалась затейливая морская команда.

Корабли «все вдруг» взяли ветра, повернулись и понеслись ровным строем, взбивая белые буруны пены. Андреевские флаги играли над морем.

Красота!..

XXII

На острове Паросе эскадра Спиридова брала воду. К ней на корабле «Три иерарха» прибыл граф Алексей Григорьевич Орлов.

Точно ярче стало летнее средиземноморское солнце, синее небо и прозрачнее голубые воды проливов, когда появился на шканцах Орлов в полной конногвардейской форме. Высокий, казавшийся еще выше от большого золотого шлема, украшенного перьями, в блистающей кирасе, в орденской мантии — он появился подобный древнегреческим героям Саламина, прекрасный, несокрушимый и прямой. Над «Тремя иерархами» был поднят золотой императорский штандарт — «кейзер-флаг». Орлов объявлял этим адмиралам, офицерам и командам, что он требует себе повиновения, как самой государыне. На мачтах — иерусалимские флаги, чтобы Морея и весь Пелопоннес знали, что русский флот пришел не завоевывать и покорять, но освобождать порабощенных магометанами христиан и стоять за Христову веру.

Все подтянулось с прибытием Орлова… Знали, каким влиянием тот пользуется у государыни и какая власть ему дана. Его трепетали, но и любили его за прекрасный характер, за доброту, простоту в обращении и приветливость. Его красота влекла к себе. Богатый наряд среди простых морских кафтанов был к месту — он поднимал Орлова над всеми, сближал с государыней.

Адмирал Грейг с подзорной трубой под мышкой поднялся вслед за Орловым.

— Ваше сиятельство, так рано?..