Империя

— Деньги, наверно, дерут несусветные, а сервиса для ближайших родственников — кот наплакал. — Он неожиданно остановился посреди лестницы и отер пот со лба тыльной стороной ладони. — Стой!

— Стою, — послушно замерла Наталья Сергеевна.

— Что получается? — Кухарин развернулся всем корпусом.

— Где?

— В принципе.

— Что в принципе получается? — никак не могла уловить ход его мыслей женщина.

— Получается, мы — единственные, кто может претендовать?.. — тихим свистящим шепотом произнес Олег Борисович. Рука его выхватила неизвестно откуда широкий носовой платок ярко-красного цвета, и Кухарин промокнул им лоб и шею.

— На что? — на всякий случай уточнила Наталья, хотя подсознательно она уже понимала, куда клонит ее благоверный.

— На все, Наташа. На все-все. Прикинь сама. Ведь действительно никого больше.

Глаза Олега Борисовича загорелись алчным блеском. Он никогда не был знаком с бухгалтерией, да и вообще смутно представлял, что это такое, но сейчас, похоже, Кухарин с ходу подсчитал вероятный размер возможного наследства. От этой мысли и потенциальной суммы в твердой валюте мужчину бросило в пот. В горле пересохло от волнения. Он энергично облизал нижнюю губу и зачем-то осторожно посмотрел по сторонам. Наверное, проверял, не подслушивает ли их кто, грешным делом.

— Не хорони живых, Олег, — нахмурилась женщина. — Очень тебя прошу.

— Да брось ты лицемерить! — снова заголосил Кухарин, но уже через секунду продолжил шепотом: — Наверняка ведь, как услышала про аварию, первая мысль была о том же. Столько лет не везло, — продолжил он, спускаясь по лестнице и обращаясь с монологом преимущественно к самому себе. — Женился сдуру молодым, когда все рывок карьерный делали. И дальше… Всегда не везло. И тут вдруг — шанс. — Олег Борисович приостановился и дождался, когда жена поравняется с ним. Подхватил ее за пухлый локоток. — Ну, согласись, Наташа. Согласись! Чего ты молчишь? Меня ведь никто не слышит.

— Я, — мрачно ответила Наталья Сергеевна.

— Что — ты?

— Я тебя слышу.

Кухарин демонстративно покрутил пальцем у виска.

— В данной ситуации мы — два сапога, как говорится, пара, — веско изрек он.

— Я не сапог, дорогой. — Наталья сокрушенно покачала головой. — И правда, слишком много лицемерю. Привыкла. Подстраивалась, подстраивалась и — подстроилась. А была-то совсем другой. Как Ольга. Красивой была. Свободной внутри. В театры ходила. А теперь… — Она с досадой махнула рукой и, выдернув локоть из мужниного плена, зашагала вниз по лестнице в гордом одиночестве.

Кухарин быстро догнал ее и свирепо прошипел в самое ухо:

— Дюймовочку только не надо из себя строить, а?.. Только не надо вот этого пафоса обвинительного типа «мама меня предупреждала»! Ты всегда завидовала сестричке! Люто завидовала!

— Потому что в сволочь превратилась, — без излишнего апломба, спокойно произнесла Наталья, как бы вынося самой себе окончательный диагноз. — И ты — сволочь отменная.

— Вот и хорошо! — Олег Борисович криво улыбнулся. Его подобные мелочи смутить не смогли. Слишком он был поглощен открывающимися неожиданно перспективами. — Есть общая платформа! Вот и будем сволочами, если ничего другого жизнь нам не оставила! — Он демонстративно громко фыркнул. — Все другое — красивая болтовня.

— Страшно так, Олег. — Кухарина шмыгнула носом. Того и гляди, расплачется. — И стыдно. Не по-божески.

— Кончай лабуду, Натусик, — строго осадил ее супруг. — Бога нет. Есть обстоятельства. — Олег Кухарин твердо верил в произносимые им слова.

Глава 5

— Я не дам вам ничего, женщина, — сурово заявил заведующий отделением, стремительно вышагивая по коридору в тесном обществе таких же, как и он, медиков. Группа врачей достигла лестничного пролета и двинулась вниз. — Никаких документов. Не имею права. Неужели не ясно?

— Не ясно, — не отставала от него назойливо семенящая рядом Елизавета Михайловна. Доктора взирали на нее с неприкрытой усмешкой и иронично качали головами. Но сейчас ей было не до чьей-то посторонней оценки. Существовали вопросы поважнее. — Почему?

Моложавый заведующий остановился на одной из ступенек, пропуская всю группу впереди себя и на некоторое время оставаясь с Голощаповой тет-а-тет. Приставшая к нему на этаже особа была крайне назойливой. Отделаться от нее оказалось занятием не из простых. Да и тратить на эту женщину чересчур много времени эскулап также не имел права. В конце концов, он находился на работе, и у него имелись самые прямые обязанности.

— Вы — посторонняя, женщина. — В его голосе уже засквозили нотки раздражения, хотя он искренне старался этого не показать. — Извините, у меня обход. Вам нельзя здесь находиться. Всех благ.