Империя

Музыкальное выступление алкоголика было снова прервано. Взгляд давно потухших глаз с. уважением сфокусировался на женщине. Она же истолковала его совсем не так.

— Я доплачу, — сконфуженно пробормотала Елизавета Михайловна.

Мужчина все с той же чарующей улыбкой на устах протестующе замотал головой, заметив движение женщины к сумочке.

— Дегустация — за счет заведения, мадам, — галантно произнес он. Простота и беспечность незнакомой дамы все больше и больше импонировали ему. Вот уж действительно, что называется, своя в доску.

— Благодарю. — Елизавета Михайловна улыбнулась в ответ.

Алкоголик затянул новый блатной шлягер, звучащий в его устах уж как-то слишком заунывно, а Голощапова под этот аккомпанемент вновь погрузилась в череду своих невеселых размышлений. Постепенно первоначальная растерянность отступила, и ей на смену пришло неожиданное решение. Через десять минут Лиза уже энергично поднялась на ноги и открыто улыбнулась музыканту. Она знала, к кому следует обратиться за советом.

Старенький «фольксваген» неопределенного цвета, больше смахивающего на горчичный или что-то в этом роде, мужественно закатился на стоянку перед «Палас-отелем». Нечасто это престижное место в городе баловали своим вниманием такие откровенные развалюхи. Здесь отдыхали преимущественно шикарные дорогостоящие иномарки, сверкавшие на солнце во всем своем металлическом величии.

Голощапова вынырнула из тесного салона и жестко захлопнула дверцу автомобиля, которая, к слову заметить, не всегда слушалась ее. Бывали случаи, что приходилось и наподдать непослушной дверце ногой. На этот раз, слава богу, обошлось без ногоприкладства. С гордо распрямленной спиной и ридикюлем в руке Елизавета Михайловна прошествовала к ближайшему переулку. Пара тучных швейцаров, больше напоминающих церберов, замерших перед входом, обалдело взирали на этот своеобразный демарш. На их взгляд, владелица «фольксвагена» была как раз под стать своему авто, такая же старомодная и далекая от внешнего лоска. Ребятки синхронно переглянулись, и один из них, тот, что был повыше и помассивнее в плечах, опомнившись после легкого шока, порывисто шагнул вперед, гулко припечатав кованый ботинок к гладко заасфальтированной мостовой.

— Э! Мадам! — небрежно окликнул он Голощапову.

Женщина медленно, как в покадровой съемке, повернула голову на странный призыв широкоплечего щвейцара и с внутренним достоинством, присущим ей от природы, ответствовала:

— «Э» не является обращением, молодой человек. И потом, я — своя, — огорошила она здоровенного детину под два метра ростом, уже приблизившегося на метр к неординарной особе из «жука». — Я — к Розгиной.

Елизавета Михайловна буднично кивнула на витрины с другой стороны переулка с таким видом, будто бывала здесь ежедневно и откровенно недоумевала по поводу того, что швейцары до сих пор не имели чести запомнить ее в лицо. Лиза отвернулась и, более не оглядываясь на беспардонных типов, пересекла проезжую часть.

Огромные, как два непоколебимых утеса на берегу бушующего океана, швейцары снова переглянулись, но никто из них не стал догонять странную даму с ридикюлем. Бог знает, действительно, кто она такая. Резонно предположив, что прерванная беседа о сауне и девочках предпочтительнее, чем выяснение личности пожилой леди, они вновь сосредоточились на прежней теме, закурили по сигаретке.

Голощапова же, пройдя через улочку и оказавшись возле интересующего ее здания, уверенно толкнула дверь в полуподвальный, но достаточно дорогой фирменный магазинчик, торгующий косметикой, посудой, химией и прочей мелочовкой для дома. На двери старомодно звякнул переливчатый колокольчик, извещавший хозяев магазина о прибытии очередного потенциального покупателя.

Пожилая домработница, миновав два торговых помещения с многочисленными стеллажами, на которых во всей красе была представлена предлагаемая продукция, остановилась возле обитой черной кожей двери с броской табличкой «Администрация». Постучав согнутыми костяшками пальцев и не дождавшись ответа из недр апартаментов, Елизавета Михайловна робко приоткрыла дверь в помещение.

Административный кабинет с большим количеством комнатных растений всевозможного вида был пуст. Обстановка данного помещения невольно вызвала у домработницы Кирсановых восхищение. Чистота и порядок в апартаментах директрисы соответствовали стандартам санэпидемстанции. Кабинет, что называется, был вылизан. Уютная домашняя обстановка проявлялась во всем, даже в самых, казалось бы, незначительных на первый взгляд деталях. Приятной расцветки мягкая мебель, симпатичный рабочий стол с расположенным на нем радиотелефоном, приветливые занавесочки на окнах, переливавшиеся на солнце всеми цветами радуги. Работать здесь хозяйке наверняка было приятно и, главное, в радость. В любимое дело необходимо вкладывать всю свою душу. Уж это-то Елизавета Михайловна знала непосредственно из личного опыта.