Империя

Димка видел, как тьма заполняет пространство, и эту тьму рассекают разноцветные молнии. Он упал. Чёрная фигура, с ног до головы закутанная в плащ, склонилась над ним, факелы и светильники во дворце гасли, откуда-то из глубин раздался рёв, сотрясший стены подземных покоев; гранит, мрамор, малахит, золото, серебро, железо — всё крошилось, иссекалось трещинами, оплывало и рассыпалось в прах. Все эти громадные массы вещества, поднятые в воздух хоботом смерча, закружились в наступившей мгле и просыпались на землю. Оглушающие звуковые волны, пламя, вырвавшееся из глубин, превратило местность в окружности десятков километров в пустыню без признаков жизни.

Часть вторая Трастильская партия

глава 1

Пасмурным летним утром по дороге, ведущей к королевскому замку двигался небольшой отряд всадников. Пустынная местность, ещё дремлющая природа, тишина и покой, казалось, царили сейчас во всей вселенной. Кругом не было видно ни деревца, выгоревшая под палящим солнцем долина, редкие, чахлые кустики, овраги — и замок впереди.

Замок казался мёртвым. Без флагов, без стражников, без людского гомона. Мёртвая дорога, не зарастающая травой. И даже небо с неподвижными облаками было точно нарисованным на громадном холсте.

Путников, однако, совершенно не удивлял унылый вид местности. Один, среднего роста, черноволосый, худой, одетый в бархатный, облегающий камзол и короткий плащ. На голове красовался бархатный же берет с потрёпанным страусовым пером. Во всей одежде преобладали синие и красные цвета, сплетавшиеся в замысловатые узоры, только берет и сапоги были однотонно чёрные. Лицо всадника выражало полнейшее равнодушие ко всему миру. Оно имело правильные, аристократические черты, и казалось суровым и даже злым из-за старого шрама, рассекающего щёку у резко обрисованного рта.

Второй был полной противоположностью своему спутнику — грузный, с отдуловатым лицом, щеки на котором живописно подпрыгивали при каждом шаге коня. Взгляд у него был весёлый, даже несколько плутоватый. Одежда толстяка была яркой, чванливой, с кружевными манжетами и воротничком, с золочёным, в затейливой насечке нагрудником, с атласными лентами и витыми шнурами.

Сопровождала их легковооружённая охрана числом около двадцати всадников.

В то время, когда путники подъезжали к замку, между ними происходил такой разговор (или, вернее, монолог):

— Дорогой мой друг, вся придворная магическая наука зиждется на постулате о постоянном числе, и новомодные теории шарлатанов — это просто откровенная чушь, исходящая от людей, желающих подорвать священное учение, и они-то и есть самые злостные еретики. По ним давно костёр плачет, нашего славного епископа! — Эти слова принадлежали толстяку (он же — лорд Оурбан, канцлер) и были сказаны с единственной целью — вытянуть из маршала Кронга хотя бы несколько фраз. Оурбан уважал старого вояку за ум и смелость, но в пути неразговорчивость спутника изрядно утомила любившего весёлое общество придворного. Более всего лорд Оурбан досадовал, что не взял в поездку своего шута.

— Да, кстати, вы слышали, сэра Рида обвинили в колдовстве, взяли под стражу, и сейчас он, скованный по рукам и ногам сидит в Монастырской башне. Наш король не хотел его ареста, но епископ настоял.

Кронг, звякнув ножнами меча о латы, обернулся к Оурбану, выжидающе и как-то особенно мрачно посмотрел на толстяка. Тот, захваченный новою темой, не заметил взгляда.

— Во дворце говорят: епископ дорвался до власти, будет свирепствовать, пока не выкорчует всю ересь. Вы слышали — среди дворянства существует организация «Чёрный ворон», в которую входят многие знатные вельможи, и наш святейший отец, преисполнен ярости, утверждает, что сведёт с плахой либо с костром любого, кто окажется замешан в этом деле. Воистину, безумные слова безумного человека, но!.. — Оурбан поднял палец. — Человека, в чьих руках сейчас большая власть. Боже, несчастный король вынужден был сдаться, когда епископ, обнаружив по доносу тайный документ организации (Кронг при этих словах изменился в лице) потребовал у него права брать в кандалы каждого, кто окажется причастен «Чёрному ворону».

— Что же было в документе, Оурбан? — спросил хриплым, низким голосом маршал.

— Этого я не знаю… — Лорд Оурбан намеревался объяснить Кронгу ещё кое-какие тонкости последних политических событий при дворе, но путники уже въезжали в замок, и зрелище, открывшееся им, заставило канцлера умолкнуть.

От дверей главной башни двигалась процессия. Впереди шествовала четверка юных пажей в тёмных, бархатных костюмах. Следом шли носильщики с закрытым, без окон, паланкином мышиного цвета, с золотым гербом на двери, изображавшим восьмиугольник и вписанную в него окружность. За паланкином шагали ещё двое пажей.