Империя

Китти сидела за столом, командуя серебряным чайником, кофейником и армадой фарфоровых чашек. С помощью старшей сестры она разливала чай, приветствовала гостей и говорила о погоде. Среди присутствующих Каролина узнала нескольких законодателей-демократов — в лицо, не по имени. Только лидер меньшинства палаты представителей, Джон Шарп Уильямс из Теннесси был ей знаком по вашингтонским обедам. Язвительный взъерошенный мужчина, никогда не бывавший вполне трезвым, славился остроумием, которого все изрядно побаивались. Он несколько бесцеремонно привлек Каролину к себе и провел в столовую, где стоял специально приготовленный для него графин виски.

— Вы, конечно, знаете, что я босс Джима Дэя. Он призван обо мне заботиться. — Пока Уильямс наливал себе виски, Каролина заметила, что вопреки мелкому ситечку Китти темные чаинки на дне ее чашки сложились в приятный узор. — Не знал, что вы знакомы с Китти, мисс Сэнфорд.

— Я знакома с ее мужем. — Каролина осеклась, потом добавила: — Немного, когда он еще служил здесь контролером.

— Он далеко пойдет, имея за спиной поддержку отца Китти.

— Судьи?

— Судьи. О, этот человек настоящий центр власти. Хотя и одноногий. Он обеспечил Джиму победу на выборах.

— Именно поэтому мистер Дэй и женился на дочери судьи? — Каролина слегка сгладила грубость вопроса примирительным смешком. — Не забывайте, что я действующий журналист, конгрессмен.

— Не знал, что «Трибюн» готова печатать материалы подобного рода. — Круглое красное лицо Уильямса приняло торжественное выражение; Каролина знала, что оно означает: политик, сказавший журналисту что-то лишнее, опасается теперь за последствия.

— Ни в коем случае. Моя «Дама из общества» могла бы позволить себе намек — если бы я позволила ей. Но я этого не сделаю. Брак для нас — святыня.

— Слова истинного стража морали нашей республики. Я в этом не сомневался. — Уильямс оглядел комнату. — О, вот и спикер.

— Мистер Кэннон[132]? — Каролина посмотрела вокруг, надеясь увидеть эту величественную фигуру. Но Уильямс ошибся. Некто слегка похожий на спикера вошел в гостиную. Каролина его узнала, это был вашингтонский агент по недвижимости, чьей специальностью было обустраивать членов конгресса. — Это не Кэннон.

— Да, конечно. — Уильямс, похоже, был рад своей ошибке.

— Сейчас почти все разъехались по домам. Удивляюсь, что еще столь многие из нас задержались…

— Потомакская лихорадка?

— Это когда проигрываешь выборы. Тогда никак не можешь отсюда уехать. Но мы все время приезжаем и уезжаем, и чем чаще мы уезжаем — домой, я имею в виду — тем дольше мы здесь задерживаемся.

— Не могу дождаться, когда вы все вернетесь в ноябре.

— Вы очень добры, мисс Сэнфорд. — Уильямс расплылся в улыбке, и тут же Каролина почувствовала, как его рука легко прикоснулась к ее бедру. По крайней мере не ущипнул, подумала она, как это делают сенаторы, когда дама им нравится своими формами, зачастую оставляя на деликатной коже черно-синие отметины.

— Я подумала не о всем конгрессе, — сказала Каролина, ловко подвинув соседний стул, так что он оказался между ними, — а о прибытии в Вашингтон Уильяма Рэндолфа Херста.

— Он уже прислал мне свои первые пожелания, — сердито проворчал Уильямс. — Он хочет работать в комиссии по ассигнованиям и в комиссии по вопросам труда.

— Вы согласились?

— Черта с два. От черта он и получит эти комиссии, но не от меня. Вы знаете, этот болван вознамерился баллотироваться в президенты. Он хочет обойти всех.

— Ну, он не первый болван с такими намерениями, — сказала Каролина, увидев, что к ним приближается Дэй, — но будет первым болваном, которого выберут, если его, конечно, выберут.

Уильямс расхохотался громким не вполне трезвым смехом.

— Это очень смешно, мисс Сэнфорд. Да, да. В Белом доме было полно дураков, и иногда мне кажется, что сейчас там самый выдающийся из них, с его криками «Здорово!» и прочим трюкачеством… Джим, не знал, что ты бываешь в высшем свете.

Дэй улыбнулся Каролине и пожал ей руку.

— Мы старые друзья, или мне просто хочется так думать. Я был знаком с младшим Хэем, — сказал он Уильямсу, на лице которого появилось соответствующее случаю мрачное выражение.

— Как молнией сражен в расцвете сил, — сказал Джон Шарп Уильямс и, сжимая в руке стакан с виски, оставил хозяина дома и его гостью.

— У нас не так хорошо все складывается, — нейтрально заметил Дэй. На столе между ними стоял светлый бисквитный торт, от которого отрезали большой кусок. Женщины суетились на другом конце стола, поедая маленькие розовые пирожные, балансируя чашками, сплетничая.

— Вы имеете в виду выборы?