Империя ангелов

Анаис – острая на язык брюнеточка, немного похожа на Мартин, но более круглолицая. Когда она смеется или просто улыбается, на ее щечках появляются ямочки.

Мы с Анаис беспрерывно покатываемся со смеху. Ничего друг дружке не говорим. Просто переглядываемся – и беспричинно хохочем. Наше неутомимое веселье всех раздражает, зато наше сообщничество от этого только крепчает.

Когда начинается новый учебный год, мы даем друг другу слово видеться как можно чаще. Но она живет в Бордо, а я в Перпиньяне.

У меня в работе крупный проект, книга, повествующая о человечестве, разглядываемом «нечеловеческими» глазами. Это детектив, герои которого… крысы, ведущие расследование у себя в канализации. Я, конечно, строго следую в своем романе всем правилам, управляющим крысиным обществом. Я уже закончил первую часть – двести страниц – и везу Анаис, пусть прочтет.

Читает она быстро.

– Забавно. Главный герой у тебя – крыса с пучком рыжих волос на голове.

– Все первые романы отчасти автобиографичны, – объясняю я. – Моя рыжая шевелюра мне дорога.

– Почему крысы?

Я объясняю, что крысы – только предлог, на самом деле это размышления над общественной жизнью. Я ищу формулу идеального общества, где каждому было бы хорошо. В одном из своих первых рассказов я сделал героями белые кровяные тельца, введенные в идеальное общество – человеческий организм. А теперь хочу показать, наоборот, свирепое общество. Крысы – это пример эффективного сообщества, напрочь лишенного сострадания. У них систематически отбраковываются слабые, больные, старики, болезненный молодняк. Идет постоянное соревнование, в котором побеждает сильнейший. Я пишу об этом неведомом мире в надежде, что мои читатели осознают «крысиное» в самих себе.

Когда я приезжаю в следующий раз, Анаис знакомит меня со своими родителями. У них внушительная квартира: картины мастеров на стенах, старинная обстановка, ценные безделушки. Никогда еще не видел такой выставки роскоши. Отец и мать у нее дантисты, сразу видно, дела у них идут хорошо. Анаис тоже хочется выучиться на зубного врача. Только ее младший брат еще не определился со своей будущностью. Он говорит, что хочет стать программистом, но я удивлюсь, если он не передумает. Разве что заделается программистом, пишущим программы для стоматологических кабинетов.

Все семейство сверкает белоснежными зубами. За ужином отец семейства спрашивает меня, чем я собираюсь заняться в жизни. Хочу стать писателем, говорю я.

– Писателем?… Почему бы не выбрать профессию… понормальнее?

Я отвечаю, что писательство – моя страсть, лучше меньше зарабатывать, занимаясь делом, которое меня развлекает. Но отцу Анаис не смешно, самой Анаис тоже.

После ужина ее отец расспрашивает меня о занятиях родителей. Книжная торговля. Папаша Анаис качает головой и перечисляет своих любимых писателей: Селин, Маргерит Дюрас… Я признаюсь, что проглядывал произведения Дюрас и Селина и счел их скучноватыми.

Здесь мне следовало бы обратить внимание на нахмуренный лоб мамаши. Анаис подает мне знаки, но они остаются незамеченными.

Ее отец спрашивает, какую литературу предпочитаю я. Услышав «По» и «Кафка», он ахает и говорит «понятно». Мне бы заткнуться, но я зачем-то разглагольствую о чудесах фэнтези, детектива и научной фантастики.

Он сознается, что никогда не заглядывал в книги такого свойства. Тут уж я чувствую, что что-то пошло не так, и, стремясь продемонстрировать покладистость, заключаю:

– Собственно, книги бывают только двух сортов: хорошие и плохие.

Все молчат, глядя в свои тарелки.

Мамаша, взмахнув юбкой, встает и идет за десертом.

Потом папаша, слышавший от дочери, что я хороший шахматист, настаивает, чтобы мы с ним сыграли партию, скромно называя себя «воскресным игроком».

Я ставлю ему детский мат в четыре хода, которому научился у Мартин. Отыгрываться он не желает.

После того вечера мы с Анаис стали реже видеться. Она признается, что отец не представляет ее замужем за «бродячим акробатом».

Конец идиллии.

Я разглядываю фотографии Анаис. На каждой она смеется. Все просто: моей ошибкой было согласиться на знакомство с ее родителями.

Чтобы отвлечься от человеческих горестей, я погружаюсь в сочинительство и силюсь понять, о чем может думать в повседневной жизни крыса.

83. Энциклопедия

ТОЧКА ЗРЕНИЯ. Анекдот. Приходит к врачу господин в цилиндре. Садится, обнажает голову. На его лысине восседает лягушка. Врач подходит и видит, что лягушка прилипла.

– Давно это у вас? – удивляется он.

– Представляете, доктор, – отвечает лягушка, – все началось с ерунды – с бородавки на лапке…

Анекдот заставляет поразмыслить. Порой мы анализируем событие ошибочно, потому что застряли на единственной точке зрения, кажущейся нам очевидной.

Эдмонд Уэллс,

Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.

(анекдот Фредди Мейера)

84. Мои яйца

Прежде чем устремиться в пространство, на поиск другой планеты, мне сперва надо устранить все проблемы со своими яйцами.