Империя бурь

Поскрипывали корабельные снасти. Стонали раненые. Эдион боролся с отчаянным желанием встать и уйти. Сейчас он напоминал оторопевшего мальчишку… доблестный генерал, проведший десятки сражений на полях, по колено залитых кровью.

Чувствуя, что Эдиону не заставить себя произнести нужные слова, Аэлина спросила Гареля:

– И ты отважился бы ради нее нарушить кровную клятву? Ради них?

– Я живу по закону чести, – ответил Гарель. – Но знай, Эдион: если бы Маэва попыталась причинить вред тебе или твоей матери, я бы сделал все, что в моих силах, дабы вызволить вас.

Эти слова ударили Эдиона, потом пронеслись сквозь него. Он не позволял себе думать о них, о правде, ощущавшейся в каждом слове. О том, как прозвучало его имя в устах отца.

Гарель мельком взглянул на спящего пирата и перешел к другому. Но успел заметить распухшее колено Эдиона:

– Нужно заняться твоим коленом, а то через несколько часов оно у тебя одеревенеет.

Аэлина встрепенулась. Она уже была готова осмотреть его колено, но Эдион упрямо замотал головой:

– Такие повреждения я умею лечить сам.

Он говорил правду: полковые лекари и воины легиона Беспощадных научили его многим премудростям врачевания.

– Твои раны тоже требуют внимания, – заметил он отцу.

Рубашка Гареля была покрыта толстой коркой запекшейся крови. Ему необычайно повезло: на когтях илка, ранившего его, не осталось ядовитой слизи. Гарель мельком оглядел себя. У него дернулся кадык. Потом он молча отошел.

Аэлина попыталась встать. Эдион не сразу заметил, что ноги отказываются держать его сестру. Но подоспевший Рован поднял Аэлину на руки, не дав ей упасть. Она слишком быстро исчерпала запасы своей магической силы. К тому же атака илков помешала им поужинать.

Аэлина прислонилась головой к груди Рована. Взмокшие от пота волосы висели сосульками. Эдион почувствовал, что фэйский принц напряжен не меньше, чем он. В Морате знали, с каким противником они имеют дело и кто им противостоит. Своих командиров Эраван тоже создавал с учетом особенностей противника. Эти мысли сейчас кружились в мозгу Эдиона. Словно прочитав их, Рован кивнул и добавил:

– Колено держи приподнятым.

Фенрис уснул прямо на палубе. Рован понес Аэлину в каюту.

Остаток вечера и начало ночи Эдион провел в одиночестве. Вначале нес вахту, затем несколько часов просидел на юте, возле мачты. Ногу держал так, как советовал Рован. Спускаться в тесную душную каюту не хотелось.

Сон начал одолевать и его, когда за спиной скрипнула палубная доска. Эдион знал: Лисандра могла бы подкрасться совсем неслышно, но не хотела его смущать.

Призрачный леопард сел рядом, помахивая хвостом. Затем большая голова зверя улеглась на бедро Эдиона.

Молча оба смотрели, как перемигиваются звезды над затихшими волнами. Леопардовый нос Лисандры был влажным, но Эдиону это ничуть не мешало. Звездный свет слегка серебрил ее шкуру. На губах Эдиона застыла улыбка, такая же призрачная, как леопард.

Глава 48

Все, кто был в состоянии держаться на ногах, этой ночью не сомкнули глаз. Как только матросы заделали дыру в каюте Маноны, корабль снялся с якоря и продолжил плавание. Капитанша сказала Дорину, что заплатка довольно надежная, но, если корабль снова попадет в шторм, останется уповать только на богов.

С ранеными возились до глубокой ночи. Дорин был благодарен Ровану, что тот научил его азам целительной магии. От вида некоторых ран молодого короля начинало мутить, и тогда, чтобы не исторгнуть наспех проглоченный скудный ужин, он представлял, что складывает головоломку или сшивает лоскутки ткани. Однако раны, на которых илки оставили свою ядовитую зеленую слизь, Дорин трогать не решался: пусть ими займутся Рован, Аэлина и Гарель.

Серый рассвет Дорин и его соратники встретили с осунувшимися лицами и темными кругами под глазами. Фенрис снова мог ходить, пусть и прихрамывая. Аэлине все-таки пришлось заняться коленом Эдиона, иначе каждый шаг сопровождался болью, но… в жизни каждого из них бывали испытания и потяжелее.

Ощущая некоторую слабость в уставших ногах, Дорин разглядывал палубу, которую еще не успели отмыть от крови. Пока что очистили лишь самые густые потеки крови и побросали за борт тела илков. Если вчерашняя гончая сказала правду, время было безжалостным противником мореходов. Они попросту не могли позволить себе зайти в какую-нибудь гавань для починки корабля.

Знакомый глухой рев заставил Дорина повернуться в сторону кормы.

Ведьма по-прежнему была там и врачевала раны Аброхаса. Этим она занималась всю ночь. Какой-то илк покусал дракона. К счастью, их зубы не содержали яда, но Аброхас потерял много крови. Манона не подпускала никого к своему крылатому коню.

Аэлина хотела помочь, однако ведьма зарычала и на нее. Возможно, при иных обстоятельствах Аэлина лишь пожала бы плечами и ушла. Но напряжение вчерашнего вечера сказалось на ней. Поведение Маноны обидело ее, и она громко, на весь корабль, заявила:

– Если твоя зверюга сдохнет, так тебе и надо.