Империя. Чем современный мир обязан Британии

Итак, американцы были во многих отношениях враждебнее настроены к Британской империи, чем даже Гитлер. Атлантическая хартия (1941), в которой были изложены цели союзников, вроде бы отказалась от имперской формы правления в пользу “права всех народов избирать форму правления, при которой они будут жить”. В 1943 году американский проект Декларации национальной независимости пошел еще дальше: один британский чиновник жаловался, что “ее главный мотив — нетерпеливое ожидание идеала, заключающегося в распаде Британской империи”. Однако американцы не ограничивались общими рассуждениями. Однажды Рузвельт надавил на Черчилля, чтобы вернуть Гонконг Китаю в качестве жеста “доброй воли”. Он поднял вопрос об Индии. Черчилль взорвался и заявил, что на американский Юг следует отправить международную группу наблюдателей. “Мы приняли декларацию по этому вопросу”, — уверил Черчилль членов Палаты общин. Британское правительство уже занимается “постепенным развитием институтов самоуправления в британских колониях”. “Туки прочь от Британской империи!' — был его лозунг в декабре 1944 года. — Она не должна быть ослаблена или опозорена, как бы это ни понравилось сентиментальным торговцам на родине или каким бы то ни было иностранцам”. Он призывал американцев вступить в войну. Теперь он горько негодовал, ощущая, что империя “была обманута и находилась на краю пропасти”. Он совершенно не был согласен,

чтобы сорок или пятьдесят наций запустили свои руки в дела Британской империи… После того как мы приложили все усилия, чтобы выиграть в этой войне… я не могу допустить, чтобы Британская империя была помещена в док и исследовалась всеми желающими на предмет того, соответствует ли она стандартам.

С точки зрения англичан, система “опеки” была бы только фасадом, за которым была бы установлена неформальная американская экономическая империя. Как выразилось Министерство по делам колоний, “американцы были готовы сделать свои зависимые территории 'политически независимыми', в то же время экономически связывая их по рукам и ногам”. Любопытно, что “опека” не распространялась на Гавайские острова, Гуам, Пуэрто-Рико и Виргинские острова, де-факто являющимися американскими колониями. Также освобождался от этого длинный список островов Атлантики и Тихого океана, подходящих для баз ВМС США, составленный для Рузвельта Объединенным комитетом начальников штабов. Алан Уотт, член австралийской дипмиссии в Вашингтоне, проницательно заметил в январе 1944 года: “В этой стране наблюдаются признаки появления… империалистических замашек”. В этом заключался большой парадокс войны, отметил бежавший из Германии еврей, экономист Мориц Бонн: “Соединенные Штаты были колыбелью современного антиимпериализма и в то же самое время — фундаментом могущественной империи”.[202]

* * *

Военный союз с США был удушающим, однако он был заключен в минуту нужды. Без американских денег британская мобилизация провалилась бы. Система ленд-лиза, посредством которой США снабжали союзников оружием в кредит, Британии обошлась в 26 миллиардов долларов (приблизительно одна десятая всей военной продукции). Это было вдвое больше того, что Британия могла заимствовать у доминионов и колоний. Как выразился один американский чиновник, Америка была “приходящей властью”, Британия — “уходящей”. Поэтому британские чиновники, посланные на переговоры с американскими кредиторами в Вашингтоне, оказались в положении скромного просителя. Это было положение, которое, конечно, не было подобающим для главной фигуры британской делегации — Джона Мейнарда Кейнса.

Кейнс был самым великим экономистом XX века, и он это понимал. В Лондоне все, включая Черчилля, трепетали перед его умом, его блеском, не потускневшим от болезни сердца, которая вскоре убьет его. Но когда он в Вашингтоне встретился с чиновниками из американского казначейства, это была другая история. Для американцев Кейнс был “одним из тех парней, у которых на все есть ответ”. Кейнс также терпеть их не мог[203]. Ему не нравилось, когда американские адвокаты пытались ослепить его жаргоном — разговаривая, как выразился Кейнс, “на языке чероки”. Он ненавидел, когда политики отвечали на телефонные звонки во время встречи с ним. И, прежде всего, Кейнс не выносил того, что американцы стремились использовать в своих интересах британскую финансовую слабость. По его собственному выражению, Америка пыталась “выклевать Британской империи глаза”. Кейнс не был единственным, кто это чувствовал. Один из его коллег с горечью заметил: “Пришельцу с Марса было бы простительно, если бы он подумал, что мы были представителями побежденного народа, обсуждающими экономические санкции за поражение”.