Империя должна умереть

Открытое письмо промышленников Морозов должен передать Витте — он привозит его в Петербург, собираясь объяснить премьеру, что отсталость государственного устройства России мешает промышленному развитию страны; следовательно, реформы являются не прихотью смутьянов, а условием благосостояния государства.

Витте выслушивает Морозова и советует ему не лезть в политику: «Занимайтесь вашим торгово-промышленным делом, не путайтесь в революцию, передайте этот мой совет вашим коллегам по профессии». Морозов молча уходит.

Гапоновские «Собрания рабочих», как ни странно, становятся примером для подражания: люди самых разных профессий, прежде всего интеллигенция, начинают создавать собственные профсоюзы.

Они плодятся «как грибы после дождя», вспоминает глава столичной тайной полиции полковник Герасимов. Создаются союзы врачей, учителей, адвокатов, инженеров — и даже возникают профсоюзы госчиновников. Собственный профсоюз планируют создать петербургские священники — первое собрание должно пройти в Казанском соборе. Об этом плане сообщают Победоносцеву. «Пошлите полицию и казаков. Пусть от моего имени нагайками разгонят этих попов…» — так реагирует церковный министр.

Самым политизированным является, конечно, профессорский союз. Идея создать его принадлежит профессору Московского университета, одному из активных членов Союза освобождения Владимиру Вернадскому. Первую статью о необходимости самоорганизации профессоров он написал еще в декабре 1904 года. Тогда его сразу поддержали десятки коллег.

Создать Академический союз решено 12 января 1905 года, приурочив это к 150-летию Московского университета. Однако из-за 9 января власти отменяют все торжества. Тем не менее профессора, как и запланировали, публикуют обращение к правительству — статью под названием «Нужды просвещения». Под ней подписываются 342 профессора и преподавателя, в том числе Владимир Вернадский, Климент Тимирязев и свеженагражденный (в ноябре 1904 года) нобелевский лауреат Иван Павлов — словом, все выдающиеся ученые страны.

Оппозиционным профессорам немедленно отвечают проправительственные. Суворинская газета «Новое время» публикует письмо 23 профессоров Новороссийского университета в Одессе: «Мы не находим достаточно ярких и сильных слов, чтобы выразить горячий протест против вовлечения университетов, имеющих свои высокие задачи, в чуждую им сферу политической борьбы», — негодуют сторонники режима. Впрочем, они явно не в большинстве. К концу марта к Академическому союзу присоединяется больше полутора тысяч человек. На своем первом съезде Академический союз принимает политическую декларацию. Профессора против «революционного насилия», поэтому «ради предотвращения анархии» они требуют перехода к конституционной монархии, свободы слова и собраний и ограничения власти бюрократии. Кроме этого участники съезда «считают нравственно невозможным чтение лекций, ведение практических занятий и производство экзаменов при условии применения в высшей школе репрессий и насилия», — то есть поддерживают студенческую забастовку, которая началась в январе.

Смерть в Кремле

2 февраля великий князь Сергей, уже бывший московский генерал-губернатор, с женой Эллой (официально она именуется великой княгиней Елизаветой Федоровной) и племянниками, 14-летней Марией и 13-летним Дмитрием, собираются в Большой театр. Дирижирует в этот вечер Рахманинов, поет Шаляпин.

Савинков знает, что великий князь Сергей будет в театре — этот благотворительный вечер в поддержку Красного Креста патронирует великая княгиня. Перед началом спектакля террористы занимают позиции вокруг театра: один бомбист стоит на Воскресенской площади (это нынешняя площадь Революции), а другой — на Манежной. Они знают, что Сергей поедет в театр через Никольские ворота Кремля, значит, они его точно не пропустят. Савинков спокойно садится на скамейку в Александровском саду и ждет взрыва.

Карета сворачивает на Воскресенскую площадь, едет прямо навстречу Каляеву, он узнает кучера и бросается наперерез карете. Террорист уже поднимает руку — и тут замечает великую княгиню Эллу и маленьких племянников. Он опускает бомбу и отходит. Карета подъезжает к Большому театру.

Каляев идет к Савинкову в Александровский сад. «Я думаю, что я поступил правильно, разве можно убить детей?» — вспоминает Савинков его слова. Тот отвечает, что не только не осуждает, но и высоко ценит его поступок. Каляев предлагает решить: вправе ли организация, убивая великого князя, убить его жену и племянников? Если организация прикажет, Каляев готов убить всю семью на обратном пути из театра. Савинков говорит: не надо.

«Спектакль в тот вечер был великолепным: пел Шаляпин, находившийся в зените славы, — вспоминает маленькая Мария. — Зал сверкал от драгоценностей и мундиров, и не было никаких мыслей о каком-либо несчастье». Это первый и последний раз, когда Шаляпин исполняет роль Евгения Онегина в опере Чайковского.