Империя должна умереть

Вернувшись в здание, Керенский обнаруживает толпу зевак, убежденных, что революция свершилась. Заметив депутата, они начинают забрасывать его вопросами. Что будет со старыми царскими чиновниками? Как их накажут? Керенский говорит, что главное — не допускать кровопролития, что самых опасных арестуют, но толпа «не должна брать в свои руки осуществление закона». Поздно вечером 27-го Комитет действительно попробует взять контроль над городом, рассылая своих комиссаров по министерствам.

Народ продолжает прибывать. В 3 часа в Думе царит возбуждение, граничащее с истерией: никто не понимает, что происходит, но все обсуждают постоянно поступающие слухи. Телефоны разрываются, новоприбывшие рассказывают ужасные истории о том, что творится на улицах. В 4 часа к Керенскому подходит человек и просит найти в Таврическом дворце помещение для только что созданного исполкома Совета рабочих депутатов.

Такой орган существовал в Петербурге весь 1905 год и был символом революционных событий; создание нового совета с таким же названием — символический жест. Родзянко выделяет ему зал номер 13. Исполком Совета рабочих депутатов собирают социалисты, преимущественно меньшевики. Председателем становится популярный депутат Госдумы Чхеидзе, а его заместителем — Керенский.

С этого момента в Таврическом дворце соседствуют и борются со старым режимом сразу два органа — Совет и Комитет, — не замечая, что он сам рассыпался без особых усилий извне.

Правительство в осаде

В момент, когда войска входят в Думу, члены правительства собираются дома у премьер-министра князя Голицына. Накануне вечером они единогласно выступали за роспуск Думы и максимально жесткие меры против демонстрантов, предлагая «безотлагательно установить диктатуру» авторитетного генерала. Со вчерашнего дня их настроение радикально переменилось: каждый из них с трудом добрался до дома премьера и увидел реальную обстановку в городе. Теперь министры говорят, что необходимо в первую очередь отправить в отставку Протопопова. Премьер возражает, что у них нет на это формального права, но глава МВД сам может «заболеть и уйти». Протопопов уходит, по словам Голицына, сконфуженный, со словами: «Мне теперь остается только застрелиться». Никто из министров с ним не прощается.

Все они волнуются за собственную безопасность, поэтому премьер Голицын предлагает немедленно переместиться из его квартиры в Мариинский дворец, где лучше охрана и меньше вероятность того, что ворвется разъяренная толпа. К 3 часам пополудни они уже там, однако безопасным это место уже не кажется — министры смотрят в окно, парализованные ужасом. Они сами отправляют императору телеграмму, в которой просят немедленно отправить их всех в отставку и назначить новое правительство народного доверия во главе с популярным в обществе человеком. Держаться за свои кресла с риском для жизни никто не хочет.

Французский посол Морис Палеолог заходит к главе МИД Покровскому и рассказывает ему, что город полыхает. «Я напоминаю, что в 1789 году, в 1830 году, в 1848 году три французские династии были свергнуты, потому что слишком поздно поняли смысл и силу направленного против них движения, — говорит посол. — Неужели же нет никого, кто мог бы открыть императору глаза на это положение?» «Император слеп!» — отвечает министр иностранных дел.

Правительственный павильон

В 4 часа дня 27-го числа в Таврический дворец приезжает Иван Щегловитов, бывший министр юстиции, теперь председатель Госсовета (верхней палаты парламента), чтобы обсудить положение дел с Родзянко. Председатель Думы пожимает ему руку, раскланивается и приглашает гостя в свой кабинет. В этот момент врывается Керенский с криком: «Нет, Щегловитов не гость!» Пока другие депутаты смотрят на него в изумлении, Керенский подбегает к председателю Госсовета, встает между ним и Родзянко и спрашивает: «Вы Иван Григорьевич Щегловитов?» Щегловитов кивает. «Прошу вас следовать за мной. Вы арестованы. Ваша безопасность гарантируется», — заявляет Керенский.

Родзянко и депутаты ошарашены, но не решаются спорить с Керенским, которого поддерживают восставшие солдаты. Он ведет Щегловитова в министерский павильон — ту часть Таврического дворца, которая всегда отводилась министрам, когда они приезжали выступать в Думе. Теперь эти комнаты становятся импровизированной тюрьмой.