Империя должна умереть

Радость от рождения цесаревича Алексея вскоре проходит, а поток ужасных новостей с Дальнего Востока не иссякает. Друг покойного Чехова издатель Суворин 6 августа 1904 года записывает в дневнике, что главных редакторов крупнейших газет вызывали в МВД, просили подготовить общественное мнение к падению Порт-Артура[34]. «Тяжелые дни, страшные ожидания», — пишет Суворин.

21 августа 1904 года становится известно, что генерал Куропаткин сдал крепость Ляоян. У неудач российской армии множество причин: тотальная неподготовленность, чудовищные противоречия между генералами, отсутствие информации о численности войск противника. Капитан Игнатьев вспоминает, что разведка перед войной среди офицеров считалась чем-то грязным и неблагородным, поэтому никаких навыков разведывательной работы в армии не было. А многие китайцы-лазутчики или даже переводчики на самом деле оказывались японскими шпионами.

Столичная публика, не вдаваясь в эти детали, обвиняет в поражениях конкретных людей — в первую очередь Куропаткина. Новости о российских военных неудачах на Дальнем Востоке будоражат общественное мнение. Особенное негодование вызывают члены императорской семьи: поражение накладывается на разговоры о коррумпированности родственников царя.

Перед началом войны многих возмущала невероятная дороговизна телеграфного сообщения с Дальним Востоком. Как вспоминает Суворин, одно слово стоило 8 рублей[35], потому что вдовствующая императрица Мария Федоровна настояла на специальном налоге в пользу датской телеграфной компании.

Императрица Александра чрезвычайно скупа и лишних денег никогда не тратит. Однако у нее есть подруги. Министр финансов Витте вспоминает, что черногорские принцессы Стана и Милица уговорили императора уступить контрибуцию, которую Турция платила России по итогам последней проигранной войны, в пользу их отца, черногорского короля Николая. Витте пытается протестовать и убедить императора, что турецкая контрибуция — это такая же часть российского бюджета, как прочие доходы, и дарить три миллиона рублей[36] в год черногорскому королю расточительно. «Что же делать — я уже обещал», — отвечает Николай II. В итоге Витте удается отбить турецкую контрибуцию, однако помощь Черногории все равно оказывается — за счет увеличения военных расходов.

Другой объект пересудов — великий князь Сандро, министр торгового флота, один из вдохновителей корейских авантюр, которые привели к войне. У него и до войны была репутация одного из «самых корыстных великих князей» (характеристика Суворина). Особенно ненавидят его в Крыму, где он рейдерски захватил земли для своего поместья Ай-Тодор. Впрочем, вспоминают, что за полвека до этого его отец, сын Николая I великий князь Михаил, будучи наместником на Кавказе, точно так же за бесценок скупил лучшие земли.

После того как за первые месяцы боевых действий российский флот на Дальнем Востоке оказывается разгромлен, возникает вопрос, где взять новые корабли. Сандро, как утверждает Суворин, предлагает купить флот у Аргентины, однако сделка срывается: аргентинцы отказываются заплатить великому князю откат в размере 500 тысяч рублей[37].

Если в мирное время на всю эту коррупцию закрывали глаза, то во время войны о ней говорят со все нарастающим раздражением. Главным объектом всеобщей ненависти становится формальный виновник позорного поражения, главнокомандующий русским флотом великий князь Алексей, родной дядя царя. Его публичные появления нередко перерастают в скандальные манифестации. В октябре 1904 года, когда его карета едет по Большой Морской, толпа начинает кричать: «Государственный вор!» и «Где наш флот? Отдай наш флот!» Великий князь прячется в ресторане, куда вызывают градоначальника, который помогает ему пробраться домой дворами[38].

Весь год морское командование размышляет, чем заменить погибший тихоокеанский флот. После несостоявшейся покупки аргентинских кораблей остается отправить на Дальний Восток балтийский или черноморский флот. Дискуссия по поводу балтийской эскадры адмирала Зиновия Рожественского продолжается несколько месяцев. Это рискованная экспедиция, но Николай II, по словам Витте, «со свойственным ему оптимизмом» говорит, что «Рожественский перевернет все карты войны, ведь Серафим Саровский предсказал, что мир будет заключен в Токио, значит, только одни жиды и интеллигенты могут думать противное…»

В итоге решение направить на войну балтийскую флотилию под командованием Рожественского принято. Когда спрашивают мнение самого адмирала, он отвечает, что «находит, что экспедиция эта очень трудная, но если Государь Император прикажет ее ему совершить, то он встанет во главе эскадры и поведет ее на бой в Японию». Перед отходом эскадры император ведет адмирала к новорожденному наследнику престола, цесаревичу Алексею, и дарит Рожественскому в виде благословения образок Серафима Саровского.