Империя. Фаворитка (СИ)

Суровый край. Суровые законы. Суровые люди. Суровый предводитель. Вот истинная Лекания. Здесь нет места изнеженным людишкам с зелёных равнин. Здесь не смогут нажиться предприимчивые купцы. Воинам побрякушки не нужны. Единственный товар, который всегда в почёте - это железо для славных леканских мечей. И это же железо леканяне добывают сами в глубоких шахтах горного хребта.

И этот неприступный горный край принадлежит Эйдану Чёрному. А герцогу нужна корона. И ради этой короны он отказался от единственной женщины, которую любил. Он позволил ей уйти. А вместе с ней ушла и его душа. Сердце превратилось в каменную глыбу. Он больше не видели скудных красот родных гор.

Эйдан, обдуваемый северным ветром, стоял на стене замка. Его глаза смотрели на уходящее за горизонт солнце, а губы шептали молитву. Он вспоминал своих сыновей. На рассвете молятся за живых, а на закате за мёртвых. Сыновья герцога ушли.

Герлойд. Его первенец. Когда он родился, Эйдану самому едва исполнилось шестнадцать. Но уже тогда, герцог гордился сыном. Гордился тем, каким сильным рос его мальчик. В десять убил первого волка. В двенадцать участвовал в охоте на пещерного медведя. В пятнадцать стоял бок о бок с отцом, сражаясь со свенами. А в семнадцать его жизнь забрала отравленная стрела ирагонца. Герлойд не оставил безутешному отцу даже внука. Двух девчонок. Зато у дочек Герлойда полно сыновей. Их отцы хоть и славные воины Лекании, но они не из рода Эйдана. В жилах внуков нет крови герцога.

Магнус и Райан. Их матери Эйдан не помнит. Она умерла в родах, но подарила герцогу сразу двоих сыновей. Двух неугомонных мальчишек, не знающих страха. Уже в пятнадцать они самостоятельно устраивали набеги на соседей и всегда возвращались с богатыми трофеями. Даже Герлойд восхищался младшими братьями, хотя они частенько разбивали друг другу носы. Райана смертельно ранил на охоте медведь. А Магнус с отрядом ушёл к Северному морю и пропал. Семь лет молчали холодные ветра, и только в прошлом году странник принёс меч Магнуса и шкуру белого саблезубого медведя. «Мир не знал ещё таких могучих воинов, как Магнус», - сказал чужак и отдал последние дары сына отцу.

- Мои сыновья пришли в этом мир в один день, и раздели одну судьбу - быть убитыми медведем, - прошептал герцог, закрывая глаза.

Из шкуры белого саблезубого медведя Эйдану сшили плащ, а меч сына убивает врагов отца на поле брани. Но не по Герлойду и Магнусу с Райаном так усердно молится каждый закат герцог Лекан. Его сердце болит о его младшем и самом любимом сыне. О мальчике, которого Эйдану подарила Адали.

Она стала его трофеем. Дочь ирагонского барга, ехавшая к своему жениху. Златокудрая красавица с глазами ночного неба. Адали... его любимая, нежная, слабая, робкая... его Адали. Южный цветок, дрожащий под порывами северного ветра.

- Я рожу тебе ещё сыновей, только женись на мне, - прижимая к своей груди новорожденного малыша, плакала Адели. - Не живи со мной в бесчестии. Не позорь род моего отца.

- Я не могу, Адели. Мне обещана другая невеста, - сидя рядом, успокаивал Эйдан наложницу.

- Другая, - заголосила девушка. - Я дочь барга Эхата Намези, племянница императора Ирагона и должна смириться со своим бесчестием? Я родила бастарда. Мой господин, твой сын бесправный бастард.

- Адали, что ты такое говоришь! - уже не выдержав стенаний матери его сына, повысил голос герцог. - Здесь нет бастардов! В Лекании дети знают своих отцов и гордятся своей кровью!

- Но, только её сын станет герцогом! - впервые оскалилась Адели, зло посмотрев на обесчестившего её мужчину. - Ты забрал у меня единственное богатство женщины. Мою честь, которую я должна была вручить своему мужу в обмен на его имя.

- Адели.

Он хотел было обнять любимую, но молодая женщина отползла к изголовью кровати, обиженно завернув нос в другую сторону. Если бы Эйдан знал, что Адели задумала, то не оставил бы её одну той ночью. Но, кто знал, что для ирагонских женщин честь дороже жизни.

Гордая дочь барга, положив новорожденного сынишку в колыбель, выбросилась из окна. Так она ушла от герцога Лекан, но навсегда осталась в его сердце, в его мыслях, в его памяти. А их сынишку он берег, как ни одного своего сына. Мормот стал для опечалившегося отца отдушиной и смыслом жизни. Может, поэтому младший сын Эйдана был не так силён, как старшие сыновья. Суровые зимы Лекании переживают только сильнейшие. Эту зиму Мормот не пережил.

- Брат.

Голос Арна нарушил гулкую тишину вечера.

- Вернулся, - оборачиваясь на зов, сказал Эйдан.

- Нас кто-то предал, - зло заговорил сводный брат герцога. - У самых границ нас нагнал отряд Касс. Их было вдвое больше, но мы побеждали. Побеждали, - просипел Арн, до боли в костяшках сжав кулак, - пока щенок Альфреда не вытащил твою невесту из кареты и не пригрозил её убить.

Слушая брата герцог Лекан оставался спокоен, словно заранее знал, что так будет. Поправив белоснежный плащ из шкуры медведя, он посмотрел вниз. Во внутреннем дворике замка, кутаясь в шерстяной плед, стояла девушка. Наметанный глаз Эйдана сразу распознал в красотке простолюдинку с равнины.