Империя Габсбургов

Граф Кауниц в марте 1749 года подал венценосным супругам записку, которая чрезвычайно удивила королеву. Граф, слывший звездой австрийской дипломатии, предлагал неслыханную вещь: постепенно отойти от старинного, проверенного во многих войнах альянса с Англией и Голландией и сблизиться с заклятым врагом — Францией. Той самой Францией, которая поддержала притязания Карла Баварского на земли Габсбургов, никак не могла смириться с мыслью, что времена «короля-солнца» давно прошли, и упорно стремилась к доминированию на европейском континенте. Ознакомившись с аргументацией Кауница, Мария Терезия поняла, что его идеи отнюдь не безумны. Ведь между Францией и Австрией уже не было непреодолимых противоречий: французы не стремятся к завоеванию Италии и позиции Габсбургов там достаточно прочны, а усиление Пруссии беспокоит и Вену, и Париж. Кроме того, Австрия может воспользоваться противоречиями между Францией и Англией в колониях. Английский король одновременно и курфюрст Ганноверский, его вмешательство в дела Священной Римский империи ослабляет позиции австрийского дома. Поэтому и здесь союзниками австрийцев могут быть французы, которые тоже хотят вытеснить англичан из континентальной политики. Не стоит ли поставить на французскую карту? Если альянс с Францией будет дополнен договором с Россией, с которой Вена уже заключила в 1746 году оборонительный военный союз, позиции Австрии в Европе заметно усилятся.

Мария Терезия на время положила записку Кауница под сукно, слишком резкие повороты на внешнеполитической арене пока были не ко времени. Но в 1756 году события стали развиваться с невероятной скоростью. В конце января в Вену пришло известие о том, что Англия и Пруссия подписали Вестминстерскую конвенцию. По сути дела, этот документ не был союзным договором, однако один из его пунктов гласил: «Если же вопреки всем ожиданиям и в нарушение мира… любая иностранная держава предпримет вторжение в Германию, две договаривающиеся стороны объединят свои усилия для наказания нарушителей и сохранения спокойствия в Германии». За этими невинными словами скрывалась угроза австрийским и французским интересам.

Начались активные переговоры, которые закончились в мае подписанием в Версале союзного соглашения между Францией и Австрией. Случилось именно то, чего опасался Фридрих II: «Самое худшее, с чем мы могли бы столкнуться в будущем, — это союз Франции и королевы Венгерской». В том же месяце Англия официально объявила Франции войну. Так произошла знаменитая «перемена альянсов» — настоящая дипломатическая революция, в результате которой исчезла не только угроза французского нападения на империю, но и опасность, вызванная союзом Франции и Османской империи.

Мария Терезия была довольна таким результатом, но и Фридрих II чувствовал себя уверенно: англичане наполнили его казну, в армии было больше 200 тысяч вымуштрованных солдат. Король решил, что наилучшей тактикой будет молниеносная война, в которой он поодиночке разобьет медлительных противников. Поэтому, не обладая перевесом над французами и австрийцами, самонадеянный Фридрих ударил первым. 29 августа 1756 года началась самая кровавая из войн XVIII столетия, которую иногда, учитывая, что боевые действия велись и на других континентах, даже называют мировой.

Саксония, примкнувшая к антипрусской коалиции, продержалась недолго, к концу года она была оккупирована войсками Фридриха. Король приказал нескольким десяткам тысяч саксонских пленных присягнуть ему и его знамени и включил их в состав прусской армии. Россия, обеспокоенная агрессивностью прусского монарха, вступила в альянс с Австрией и Францией: императрица Елизавета Петровна решила воевать.

В ходе войны Фридрих не раз проявлял полководческий талант в самых безвыходных ситуациях, хотя ему противостояли выдающиеся полководцы — австрийские генералы Даун и Лаудон, российские фельдмаршалы Апраксин и Салтыков. В 1759 году Фридрих не смог предотвратить соединение русских и австрийских войск. Теперь два сильнейших врага Пруссии совместно обрушились на нее, и 12 августа у Кунерсдорфа армия союзников под командованием Салтыкова и Лаудона нанесла Фридриху II самое тяжелое поражение — он потерял почти всю свою армию. В ночь после битвы король, находившийся на грани самоубийства, писал в Берлин одному из своих министров: «Трижды я собирал солдат, пока не понял, что могу попасть в плен, и вынужден был покинуть поле битвы. Мой мундир в дырах от пуль, подо мной пали две лошади. Мое несчастье в том, что я еще жив… От армии в 48 тысяч человек не осталось и трех тысяч. Вокруг все бегут, я больше не господин своего народа… Я не выдержу этого жестокого испытания…» Казалось бы, победа близка. Однако единства между Россией и Австрией не было, это и сводило на нет все успехи антипрусской коалиции.