Империя грез (СИ)

Глава 15. Латунная сковорода.

Солнце садилось за высокие горные хребты, темневшие вдали у самого горизонта. Идеально ровный круг, словно отлитый кем-то из светлой расплавленной меди, уходя за острую черту великих гор, легко и небрежно играл на бледном небе всеми возможными красками холодного огня. Именно таким в это время года закат на далекой земле Армента был почти постоянно.

В постоялом дворе, на местном наречии носящим старое название "Латунная сковорода", посетителей к этому моменту не осталось практически совсем, и хозяева никак не ожидали прибытия благородных господ в столь поздний час в подобное крайне холодное время года. Тем более, со стороны гор, где по их твердому убеждению уже давным-давно никто не жил, кроме, возможно, одной лишь нечистой силы. По древнему обычаю, до наступления темноты ворота постоялого двора должны были быть открыты настежь, дабы туда могло приходить тепло и благосостояние. Именно поэтому на двор Латунной сковороды вместе с последними лучами солнца беспрепятственно въехала большая прямоугольная повозка с цветными гербами, покрытая толстой плотной тканью, которой не страшен был любой снег, дождь и даже огненное пламя. В повозку была запряжена пара сытых и выносливых лошадей тяжеловесов, почти однотонной гнедой масти. Длинные вожжи держал в руках человек в странной, слегка измятой, остроконечной шляпе и походной одежде из темного сукна. Верх странной шляпы был почти оторван от оставшегося вытянутого основания. Рядом с ним на узкой скамье сидела девушка, в очень теплой светлой одежде. Глаза ее скрывала плотная белая повязка, которую носят лишь те, кто навсегда лишен был возможности видеть божий свет и кромешную тьму. Человек в остроконечной шляпе резко остановил усталых лошадей и примотал вожжи к железному крюку, вбитому в струганную деревянную балку. Он склонился к своей спутнице и что-то сказал ей едва слышно на общем наречии Империи Грез, а потом спрыгнул с повозки и легкой поступью двинулся вперед по утоптанному и промерзшему двору. Ему навстречу спокойно вышел хозяин и хозяйка. В руках хозяина уже был хлеб и кувшин с вином. А пожилая женщина держала глиняную чашку с молотой серой солью.
Вильгельм надвинул шляпу так, чтобы поля не давали увидеть его лица, и остановился, не пройдя и половины пути. Он запустил руку в широкую кожаную сумку, висевшую у него на поясном ремне и зачерпнул оттуда пригоршню сухого песка, который тут же тонкими шуршащими нитями лился у него между пальцев. Люди, вышедшие встретить его, остановились вдруг как вкопанные, на их лицах проступил страх и благоговение невиданной силы. Они оба поспешно вышли, точнее сказать почти выбежали с низкого деревянного помоста, покрытого невысоким ровным навесом. Хозяин дома уже порядочно поживший старец в просторных матерчатых штанах и теплом коротком халате, с почти наголо стриженой седой головой и кожей цвета темной бронзы вдруг опустился на оба колена перед пришедшим в знак готовности и поклонения. Его жена, не задумываясь, последовала его примеру. Старик заговорил на примитивной форме общего языка Империи, не будучи уверен, что его загадочные гости поймут сложную и очень древнюю речь этой земли.