Империя грез (СИ)

Они ударили друг друга почти одновременно. Он ударил топором слева направо, а с ее рук за миг слетел столб черного, как угольная пыль, пламени. Послышался хлопок, рев темного огня и ужасающий треск. Рейва отбросило назад взрывом невероятной силы и ударило о ствол векового дерева, росшего тут уже тогда, когда мир этот был еще совсем молодым. Он отчетливо почувствовал как от удара о ствол сломалась спина, будто сухой прут. Ведьмачий огонь за один миг сжег кожу его рук и лица. Рейв ощутил, как сгорели его черные, как смоль, волосы и та одежда, что была на нем. Боль была такой сильной, что через несколько мгновений он на время совсем перестал ее чувствовать. Рейв, лежа в снегу, устало вспомнил, что однажды лекари армии Неприкасаемых рассказывали ему будто смертельные ожоги никогда не болят. Он совершенно отчетливо понял, что сейчас он умрет и на этом все, к чему он привык, пока жил, наконец закончится. Перед его глазами не пронеслась вся его жизнь с первого мгновения, как про это писали в мудрых книгах и рассказывали в древних преданиях. Сын Ворона умирал в свой жизни уже слишком большое количество раз, чтобы сейчас узреть нечто подобное. В голову тихо и стремительно закралась тьма, поглотив боль и разом навсегда скрыв собой все заботы и переживания этого бренного и суетливого мира.

Нейрис схватилась за располосованную шею, она чудом умудрилась увернутся от разящего лезвия топора так, чтоб он начисто не снес ей голову. Если бы не черный огонь, ее бы не спас даже сам дьявол, которому она так усердно служила все это время. На грудь и плечо обильно текла кровь, был поврежден основной кровоток и жить ей по сути оставалось считанные мгновения. Еще через миг выяснилось, что дело еще хуже, чем ей показалось в самый первый момент. Под правой рукой между ребер у нее засел родовой нож Ворона, вогнанный в тело почти по самую рукоять. Кровь текла быстро, будто из разбитого вдребезги сосуда. Перед глазами у ведьмы поплыли пурпурные круги, тело начала сковывать слабость, словно она не спала много дней подряд. Она пережила в своей жизни достаточно много боли, чтобы понять, что время ее жизни слишком стремительно заканчивалось. Нужно было срочно остановить кровь, но было не ясно, как и чем, а главное, зачем это делать, ведь все вокруг нее все было ненастоящим. Как и она сама. Она не умирала. Она просто таяла в бесконечной прослойке миров. Таяла, чтоб возродиться где-то еще. Возродиться чем-то совершенно иным.

Рейв понимал, что сдаваться и умирать прямо сейчас было никак нельзя. Сдаться, значит убить душу. А это было значительно важнее, чем страдания тела. Просто умереть уже давно ровным счетом ничего для него не значило. Он повернул голову и ощутил обжигающий холод рыхлого снега, на котором лежал. Он заставил себя открыть глаза. Алия лежала прямо перед ним на настиле из еловых ветвей, укрытая меховым одеялом, точно так же, как он оставил ее, когда выпил это проклятое зелье "Обреченных". Рейвен не видел ее лицо, но отчетливо понимал, что это она. И ей по прежнему была нужна его помощь. Он понял вдруг, что ему нужно к ней. Нужно во чтобы это не стало. Уже не нужно было спасать ее. Все было тщетно, а битва скорее всего проиграна. Но с самого рождения он привык бороться до самого конца. Спина была сломана и он уже не чувствовал своих ног. Теперь это было неважно. Бороться, вот все, что он мог. Он осторожно пополз вперед, хватаясь обгоревшими руками за тонкую корку льда, покрывавшую подтаявший к утру снег. Сначала ему показалось, будто он загреб двумя руками пригоршню раскаленных углей прямо из жаровни. Теперь это было не существенно. Каждое движение давалось ему с немыслимым трудом, но каждое движение медленно и мучительно приближало его к заветной цели.