Империя грез (СИ)

Первосвященник, имени которого за долгие годы Джодар никак не удосужился запомнить, открыл было рот, но так и не нашелся что-либо ответить на подобное. Он сам был величественен, как небо, и привык повелевать жизнями и судьбами сотен и тысяч обычных людей доминиона. Но сейчас, рядом с этим человеком, его попросту не существовало. Он понял вдруг, что Джодар-Мэйс при желании мог бы раздавить его как жалкую саранчу, если бы того потребовали обстоятельства или, что еще страшней, возможно даже просто так, в качестве назидания и для устрашения других, или просто ради собственного мрачной забавы. Это жуткое понимание пришло резко, как удар плети, и причиняло тяжелые мучения и отрезвляло, возвращая на землю с заоблачных высот, на которые он умудрился взойти за свою долгую и почти праведную жизнь служителя Света. Просто потому что перед лицом Предвечного Бога и Создателя жизни все люди были абсолютно равны. Джодар-Мэйс всегда это знал, а всемогущий и развращенный властью седовласый первосвященник Империи, по имени Корвин-Хаз, уже успел слегка позабыть.

– Скажи, Самаэль, смог бы ты помочь господину первосвященнику Предвечного, если бы в него вселился такой злобный бес, как, к примеру, Валерион?

– Ты лжешь, – продолжал шептать старик, сидя на месте, как окоченелый, и глядя глазами, потерявшими всяческую осмысленность, куда-то в пустоту и полумрак впереди. Он давно уже не слышал о чем именно говорил посланник Императора. – Лжешь, ты лжешь, – он шептал это уже одними губами, понимая, что шемит не врал, рассказывая про судьбы людей, прошедших изгнание зла. Он хорошо знал на что была способна Империя в вопросах борьбы с врагами Света. Он знал это на много лучше всех остальных.

Джодар пропустил это мимо ушей и совершенно невозмутимо продолжал свой рассказ так, словно старика тут вообще никогда не было и в помине.

– Старый Самаель-Хан изгнал Вермитракса и огромное, почти бесчисленное, количество бесов и демонов всех возможных мастей. Много больше, чем я убил и замучил людей, оберегая чистоту нашей Пресветлой Веры. Впрочем, тогда он был еще моложе меня. И, уверен, гораздо сильнее. Но, полагаю, сейчас с такой злобной тварью, как Валерион, у него навряд ли получилось бы совладать. В слабом теле часто живет сильный дух, но тут ему бы потребовались все его силы до капли, которые, увы, с возрастом начинают покидать людей, согласно мировому устройству и великому Божьему замыслу. Так что нет! Полагаю, в нашем с вами случае, он бы вряд ли смог очистить первосвященника от древнего зла! Нам пришлось бы сжечь вас живьем над корзиной с черными кошками, окружив костер широким соляным рвом. Но увы, это эффективный и жестокий способ в сложившейся ситуации не спас бы Империю от вмешательства Тьмы. Демон, уже попавший в наш мир, после смерти носителя мигом находит другую жертву, и все начинается снова до тех пор, пока его злобная воля не будет полностью сломлена волей изгнавшего его экзорциста. А чем демон сильней, тем дольше он сможет скрываться от карающего огня, путая любые следы, способные его обнаружить. Он будет жить среди нас и сеять кругом скверну, ересь и проклятия. Возможно уйдут годы, прежде чем мы снова сможем его отыскать и кто знает, что именно он сотворит за столь долгое время с людьми.

– У Самаэля была когда-то ученица, девушка прелестная, как праздник обращения в веру. Ее звали Лилея из Семериван, а простой люд звал ее Светлая сестра. К сожалению, вопреки моим рекомендациям и указаниям своего учителя, она однажды направилась в дикие земли с миссией просветления, которая по мне также необходима и безопасна, как забивание лбом гвоздей в каменную стену. Я был в то время далеко и не успел остановить ее. В результате, как это часто бывает, она приняла мученическую смерть от рук язычников, стараясь обратить этих грязных скотов в нашу веру и научить их привычному для нас с вами добру, любви и прощению. Так часто бывает с теми, кто хранит в душе своей яркий Божественный Свет и по-настоящему отважен сердцем. Ее, как вам разуметься известно, канонизировали как мученицу и Предвечную святую три зимы тому назад. Церемония была пышной, я бы наверное даже заплакал. Если бы по прежнему умел это делать. Да о чем я впрочем, вы и сами там были, на сколько я помню. Итак, к чему я вам рассказываю все эту ерунду, столь подробно и тщательно? – Джодар сел на стул подле старика и, осторожно забрав у него еще горячую чашу с вином, сделал из нее большой глоток. – То, что я сейчас вам открою, кроме тех, кто присутствует в данном зале, знать никто ни при каких условиях не должен. Под страхом безумно мучительной смерти все вы будете хранить это в строгом секрете, как истинное имя Бога, написанное в Божественной Книге.

Верховное собрание духовенства в этот момент уже хранило гробовое молчание такой силы, что казалось в определенный момент, что все они забывали даже дышать.