Империя грез (СИ)

Небольшой тронный зал был крайне пустым и лишенным всяческой роскоши, против обычного убранства подобавшего подобным местам. Высокие створчатые окна давно были наглухо заложены обтесанным камнем, дабы любые намеки на дневной свет никогда не смогли сюда проникнуть и осквернить место, в котором жила и рождалась темнота. Кругом не было почти ничего кроме кованного металла и обтесанных серых камней. Очень трудно было представить себе более пустынное, унылое и угнетающее душу место. В древние времена, когда самые первые люди возводили этот храм прямо в горной породе, принято было считать, что с правителями и царями находится рядом имели право лишь самые близкие и избранные и потому места для этого нужно было не так уж и много. Грубая, порядком истертая каменная лестница поднималась вверх прямо посреди зала, возвышаясь почти к самым сводам потолка и венчалась троном из черной стали, словно бы сваренного из огромного количества громоздких стальных слитков.

На этом самом троне в данный момент сидел первый экзорцист Империи Грез старый первосвященник по имени Самаэль-Хан, который не так давно бесследно исчез из крепости Первой Твердыни Света, в которой долго надоедал Джодару-Мэйсу своим назойливым присутствием.

На старика было трудно смотреть без содроганий и боли в сердце. Он постарел еще сильней, если подобное вообще было возможно. Одна его нога была цепью прикована к огромному каменном блоку, лежащему на гладких гранитных ступенях подле черного трона. Этот был обтесанный по краям прямоугольный камень, в который была грубо ввинчена цепь, и сам он совершенно точно не смог бы передвинуть его хотя бы на пол пальца в сторону, даже если бы очень того захотел. Кто-то вырядил его в уродливый наряд шута, который был ему мал и одел ему на его старую голову страшный разноцветный колпак с четырьмя бубенцами на завернутых вниз продолговатых концах. На лице святого отца зрел огромный темно-малиновый синяк прямо под правым глазом, который теперь напрочь заплыл и уже не мог видеть мрак, который обступил его со всех возможных сторон. На коленях Самаэль держал развернутую книгу с еще чистыми серыми листами, а в руке костяное перо и маленькую чернильницу. Сейчас было трудно представить себе образ более нелепый, пугающий и болезненно мрачный.

Сама царица ночи была внизу у самого подножия собственного несокрушимого престола. Все в той же просторной и простой одежде и с золотой короной на голове, такой старой и простой на вид, что даже стены храма вокруг могли показаться новыми в сравнении с этой вещицей. Эреба мерила шагами зал от одной стены к другой и явно не находила себе места от обуревавших ее противоречивых чувств, сомнения и злобы.

Внезапно старик подал голос, устав сидеть смирно как маленький ребенок, напуганный гневом строгой матери, державшей в руках тонкую плетку.

– Тебе страшно? Я чувствую твой страх даже тут! – голос старика был спокойным и пустым, какой бывает у тех, кто давно понял, что обречен и уже покорно принял жребий, выпавший на его долю.

Совсем юная на вид принцесса дернула головой, на миг выйдя из кипящего в ней потока мыслей, и, едва взглянув на своего шута будто намертво прибитого к железному трону гвоздями, растерянно протянула.

– Я уже успела забыть, что ты тут. Может ты чего-нибудь хочешь?

– Прошу, дай мне воды! – старик с мучением сглотнул и откинул голову назад, звеня бубенцами и закрыв еще не поврежденный ударом глаз.

Эреба расхохоталась, разбросав эхо от своего язвительного торжества по сводам черного зала словно игральные кости по столу.

– Ты наверное еще не понял, старик. В этих стенах никто не пьет воду. Ее тут нет и не было с момента создания мира. Воду пьют скотины в хлеву. Единственное, что пьют все, кто живет в черном храме, это теплая человеческая кровь. Хочешь попробовать немного? Мне сказали, что в прошлый раз ты от нее отказался.

– Я скорее умру, чем пойду на подобное!

– Посмотрим, что ты скажешь мне еще через день, старый упрямый дурак. Еще немного и ты будешь умолять, чтоб я дала тебе крови или даже ослиной мочи, лишь бы просто промочить распухшее и пересохшее от жажды горло.

– Зачем я тебе? Зачем ты мучаешь меня, черное дитя?

– Мучаю? – принцесса взвилась словно растревоженная змея. – Поверь мне, ты не представляешь себе, что бывает, когда я хочу кого-то помучить. Вам, люди, у нас еще учится и учится. Ты лучше радуйся, что Бьянка потребовала не трогать тебя. Мои дети наигрались бы с тобой от души. Хотя ты старый и долго бы скорее всего не протянул.

– Я не боюсь тебя! Ты чудовище, порожденное Тьмой! Проклятие в теле ребенка! Дитя сатаны, которую Бог послал мне, чтобы испытать силу моей веры в него!

Эреба снова презрительно рассмеялась, но на сей раз значительно тише и злее.