Империя и воля. Догнать самих себя

— Изложу свою личную позицию по этому вопросу. Я — автор концепции трёх смутных времён России: это начало XVII века, начало XX века и это конец XX века. То есть Россия пережила три глубоких кризиса национальной идентичности. В смутные времена под угрозу ставится сама национальная традиция. 90-е годы не были, конечно, годами полного мрака, но они не предложили никакой новой традиции. Можно усматривать только какую-то завязь новой традиции, например, факты героизма наших солдат во время Чеченской кампании, какие-то отдельные поступки людей, которые шли вопреки мейнстриму. Но это было именно вопреки неолиберализму, явившему всё своё антинациональное лицо в 90-е годы. Синтез с людьми, преуспевшими в те годы, возможен. Но только на платформе либо советских, либо традиционных православных корней, связанных с исторической Россией. А нео либерализм изживает себя сегодня.

— Какое отношение это имеет к проблемам развития российской экономики?

— Предметно-экономические вопросы мы будем обсуждать завтра и послезавтра в Нижнем Тагиле и Верхней Пышме. Но если говорить об исторических аспектах этих вопросов, то в докладе, который мы привезли в Екатеринбург, мы говорим о том, что начиная с начала XIX века, и особенно после Отечественной войны 1812 года Российская империя вырабатывала новый социально-экономический уклад, которого раньше в истории не было. Внутри России развивался государственно-соци алистический уклад. На рубеже XIX–XX веков Россия находилась на взлёте, но взлёт этот был осложнён Первой мировой войной. А в феврале 1917 года России был нанесён удар в спину. Огромную роль в этом сыграли наши геополитические конкуренты. Теми же методиками они воспользовались и в 1991 году — вовлекли Россию в политические игры, при которых идёт раскачивание нации, усиление полярностей, полюсов, крайностей. Это мы и преодолеваем сегодня на выходе из очередной смуты.

Необходима симфония властей в голове Беседа на РСН 12.05.2013

Ведущий Е. Волгина: Я предлагаю, Виталий Владимирович, начать с заседания Изборского клуба, которое было пусть и в конце апреля, но все-таки, довольно значительное событие, и там обсуждались разные совершенно вещи. И про промышленность, насколько я знаю, и про экономику российскую говорили. Но мне запомнилась выдержка из вашего интервью: «Приходит новое историческое поколение, не столько по возрасту, сколько по внутреннему устройству, поколение собирания камней». Кто эти люди, что это за поколение?

Аверьянов: Обычно я говорю в этом смысле о самом Изборском клубе, как о знаковом явлении. При этом само поколение тех, кто в нем состоит, давно уже пришло. Большинство членов Изборского клуба еще в начале 90-х годов были людьми известными, входившими в общественную жизнь, но, тем не менее, мы постепенно шли к тому, чтобы собраться вместе. И вообще, у многих из наших сторонников это вызвало очень большой прилив оптимизма, что мы наконец-то собрались в клуб, который, пусть не создает полное единомыслие, но создает определенный фронт мысли, определенный фронт взаимной поддержки. Пока еще поддержки идей, смыслов, но, как мы надеемся, за поддержкой идей последует и поддержка действий. Действий сначала интеллектуалов, сначала идеологов, а затем и наших сторонников, тех, кто мыслит так же, как мы.

Е. Волгина: Ваши сторонники, вы имеете в виду в политике? Чтобы ваши идеи уже воплощались в жизнь, но посредством политики? Нет?

Аверьянов: Среди членов клуба мало политиков, у нас…

Е. Волгина: Нет среди сторонников, я имею в виду.

Аверьянов: Члены клуба — это в основном идеологи, мыслители. Когда мы говорим о сторонниках, то это сторонники нашей идеологии, естественно. Мы пока не создавали и не собираемся, скажем так, создавать партию. Но некоторые из наших членов клуба уже создают свои партии, как тот же Николай Стариков, например, или Максим Калашников.

Е. Волгина: Но вот все-таки, поясните по поводу этого нового исторического поколения, о чем идет речь, кто эти люди? И когда возникло это поколение?

Аверьянов: Тут важен контекст цитаты, что я имел в виду про собирание камней. Еще некоторое время назад постановка вопроса такая, какая у нас, о примирении красных и белых, была невозможна. Для этого нужно определенное историческое ощущение того, что что-то произошло, что-то изменилось, что-то накопилось. А с другой стороны, что-то уходит в прошлое, потому, что в значительной степени вот эта полемика, эта холодная гражданская война, которая идет не между ветеранами Врангелевской армии и Красной гвардии, а между строителями и созидателями разных эпох, традиционалистами и социалистами, советскими патриотами и патриотами православными, — вся эта ожесточенная полемика себя изживает. Потому что, по большому счету, созидателям делить нечего, у нас одна страна. И строя Россию в XXI веке…