Империя. Исправляя чистовик

Да, мода изменилась. Не успела Москва стать столицей, как ветры приличия вновь изменились. Москва осталась где-то там, на северной периферии государства. Да, столица. Да, Первопрестольная. Да, основная часть империи. Парламент и все такое. Но что-то изменилось даже среди аристократии. Хорошим тоном стало иметь особняк в Городе, считалось приличным приобрести дачу где-то на южном берегу Ромеи, и вообще отдыхать не во Франции и в прочих Монте-Карло, а у себя дома, благо отчизна наша ныне имела обширнейшие выходы в прекрасные воды Средиземноморья.

Тем более что отдыхающим дома это самое дома было крайне выгодно. И по налогам, и по всему прочему. Налоги и прочие пошлины – вещи сами по себе весьма полезные. Я всегда полагал, что всякого рода запреты или поощрения лучше оформлять деньгами. Стабильными деньгами. Не говорильней.

Причем дело уже дошло до того, что в определенных кругах той же Москвы даже начало расти раздражение тем, что бизнес в России вести все труднее, новоявленный парламент вечно придумывает какие-то законы, которые мешают торговле и промышленности, а вот в Ромее, где царит чистое самодержавие, принципы ведения бизнеса становятся все проще и прозрачнее, действует судебная система, а закон один на всех.

Ромея Благословенная. Да, я создавал привлекательные условия в Ромее. Да, я ненавязчиво демонстрировал заинтересованной публике, что парламент, а уж тем более республика – это не всегда благо для бизнеса. И что стабильность в законах, незыблемость прав собственности, равная справедливость в суде и сильная власть – это всегда лучше для дела, чем парламентская чехарда и говорильня популистов. Но. Но. Есть несколько но. Очень много но.

Во-первых, единство Единства. Как ни крути, а образовывалось определенное психологическое разделение. Ромея становилась некой «более лучшей Россией», чем сама Россия. Это было опасно и чревато всякого рода нехорошими последствиями. Ромея стала более привлекательной во многих смыслах. Мог ли я сделать то же самое в России? И да, и нет.

Вопрос всегда в деньгах. А денег у меня мало. Да и нужно было выпустить либеральный пар в виде моды на всякую демократию. Хотели парламент – получите и насладитесь. Ники всегда страдал боязнью представительского народовластия, а ведь это прекрасная вещь, позволяющая перекладывать ответственность на народных представителей, имея при этом полную возможность контролировать в народном органе каждый чих.

Во-вторых, опять же, денег мало. И возможностей. Хотелки всегда отличаются от возможностей. Вы думаете, легко нам, царям? Вышел, мол, высочайше повелел, и всё? Все кинутся исполнять? Обывательские разговорчики, как говорил булгаковский Иван Васильевич. Отнюдь. Не побежали и не кинулись исполнять.

Молоко за вредность нам полагается? Да. Только вот кто же нам его даст? Разве что с мышьяком в комплекте.

Евстафий продолжает доклад о настроениях в высшем свете. О светской болтовне во время чаепитий. Это самые опасные разговоры в моей империи. Ни о чем и обо всем сразу.

Душно. Воротничок давит. Сильно так давит. Как известно, самодержавие на Руси ограничено удавкой. Или табакеркой. Петруша Третий не даст соврать. И Павлуша Первый. И прочие. Не так уж много моих предков умерло своей смертью, дожив до преклонных лет.

А сколько раз меня самого пытались свергнуть или убить по-всякому? А сколько покушений мои спецслужбы предотвратили? Значительно больше, чем не предотвратили. Но ту же бомбу мне под ноги в Риме я точно никогда не забуду. И уж точно никогда не забуду Кровавую Пасху в Москве. Погибшую царственную мать, Сандро и других близких мне людей.

Да, я поквитался с обидчиками. Акула Шифф ныне кормит нью-йоркских рыб, а царственный брат Джорджи пораскинул мозгами на лондонском перекрестке Стрэнда и Савой-стрит. И что? Пришел на его место сынок Эдик. Пусть пока молодой и глупый, но разве короли правят империями? Даже я правлю очень и очень относительно. Как там говорили в Средневековье? Король выше прочих дворян ровно на высоту своей шляпы?

Истинно так. Я выше всех тут ровно на высоту шляпы или на высоту послезнания. Всего лишь на высоту понимания того, что пропало не всё. Не всё. Надо лишь освободить запруду, снести ту плотину, которая остановила естественное течение реки.