Империя истребления: История массовых убийств, совершенных нацистами

Ни один другой режим в истории XX в. не обрекал совершенно осознанно людей на гибель с такой интенсивностью и в таких масштабах, как режим Адольфа Гитлера и национал-социалистов. Голодная смерть десятков миллионов людей в 1958–1962 гг. в результате проведенного Мао Цзэдуном знаменитого эксперимента по социальной инженерии, «Большого скачка», не была преднамеренной (хотя того же нельзя сказать об убийствах, совершенных, пусть и в гораздо меньших масштабах, в период китайской «культурной революции» 1966–1971 гг.). Вопреки получившим широкое распространение раздутым оценкам, почти за тридцать лет власти Сталина в Советском Союзе число жертв массовых целенаправленных убийств составило около миллиона человек – видимо, это одна тридцатая часть от общего числа убитых нацистским режимом за значительно более короткий промежуток времени – всего за двенадцать лет (при этом подавляющее большинство было уничтожено за шесть лет войны). Конечно, цифра по Советскому Союзу не включает примерно шесть миллионов человек, умерших от голода в 1932–1933 гг., более половины из которых жили в Советской Украине; они оказались жертвами преступного небрежения и безответственности режима, однако нет никаких свидетельств того, что они были жертвами именно преднамеренной политики уничтожения (здесь бросается в глаза контраст с тем, как Германия морила голодом жителей советских городов и пленных красноармейцев начиная с 1941 г.){13}.

Однако все не сводится к цифрам – для людей, о которых идет речь, уникальна каждая смерть. Тем не менее в намерениях преступников четко прослеживается фундаментальное различие. Нацисты не просто мирились с массовой гибелью людей в попытках достичь какой-либо другой цели, но уничтожение миллионов и было их целью; они систематическим образом осуществляли запланированное, чего, за некоторыми исключениями, не делал ни один другой режим. Советская сеть лагерей принудительного труда в рамках системы ГУЛАГа в некоторых отношениях напоминала систему концентрационных лагерей при Гитлере, но ничего похожего на нацистские лагеря смерти не существовало ни в сталинском Советском Союзе, ни в маоистском Китае. Из 18 млн заключенных, прошедших через систему ГУЛАГа с 1930 по 1953 г., когда умер Сталин, погибли около 1,6 млн. Такое количество погибших во многом объясняется длительным существованием системы ГУЛАГа; однако, как показывает сам процент смертей среди заключенных, общего плана их уничтожения не существовало. Стоит обратить внимание и на другие различия. В нацистской Германии в кампаниях массовых убийств принимало непосредственное участие гораздо большее число преступников, чем в сталинском СССР, где подобные операции проводились почти исключительно карательным аппаратом, главным образом силами НКВД. Массовое убийство детей нацистским режимом особенно наглядно демонстрирует различия между режимами. Ничего аналогичного преднамеренному и беспощадному убийству миллионов детей нацистами нельзя обнаружить ни в одной кампании массовых убийств XX в. За очевидным исключением истребления польской интеллигенции и убийства посредством голода пленных красноармейцев, уничтожение детей в огромных масштабах (и часто в непропорционально большом количестве по сравнению со взрослыми жертвами) было характерной чертой всех программ массовых убийств, рассмотренных в этой книге{14}.

Очевидно, что у массовых убийств 1939–1945 гг. была своя предыстория. Что заставило национал-социалистов (самое радикальное политическое движение, приходившее к власти за всю историю Европы эпохи модерна) поверить, что они имеют право уничтожить такое количество людей? Они были убеждены, что некоторые группы людей с определенными характеристиками (религиозными, культурными, расовыми или физическими) в силу своей природы стоят ниже других. Конечно, этот тезис выдумали никоим образом не сами национал-социалисты. Однако в их случае эта расистская идеология вошла в резонанс с крайней формой этнического национализма, направленного не только вовне, но и внутрь – будь то против политических противников или людей, считавшихся антисоциальными или ленивыми, вроде цыган синти и рома, а в особенности против евреев, – и с радикальным желанием преобразовать общество в соответствии со своим видением. Таким образом, конечной идеологической целью нацистского движения было обеспечение гегемонии того, что оно полагало очищенным, расово высшим национальным и этническим сообществом. Мысль отвергнуть нацистскую идеологию как заведомо абсурдный продукт параноидального бреда, псевдонауки и «кризиса смыслов» заманчива. Однако, с точки зрения тех, кто ее создавал и пропагандировал, нацистская расовая доктрина отнюдь не была иррациональной. В контексте войны национал-социалисты разработали свою собственную неумолимую логику массовых убийств{15}.