Империя камня и веры

– Иберийская Федерация пала, но почему вы так и не уничтожили этот пресловутый полк–орден?

В ответ Канцлер не впал в ярость, как это бывает, когда упоминают полк–ордена. Он лишь широко улыбнулся и удостоил вопрос своим спокойным ответом. Его даже не волновало, откуда его друг, как он считал, практически брат, знает про полк–орден.

– Понимаешь, я простил полк–орден, – эта фраза будто громом прозвучала в кельи. – Они искупили свою вину на священной войне в Иберии, да и к тому же, в тот день… тогда… они были всего лишь инструментами, в руках тех убогих червей. А можно ли ругать инструмент? Ты и сам знаешь, что тот же нож в разных руках и нести будет совсем разную службу. В одних руках он накормит и поможет, а в других просто убьёт.

Канцлер и дальше продолжал рассказывать про то, как он простил полк–орден и что больше не считает его своим врагом. Что он понял, кто был его истинным врагом, и те, кого он действительно хотел казнить были уже давно преданы в земле. Канцлер рассказывал, что месть уже свершена, и что больше мстить не было никакого смысла.

Лорд–Магистрариус от этой новости находился в полнейшей прострации. Всё, что его шокировало в этот день, не могло ни на йоту сравниться с потрясением минутной давности. Эта новость просто его убила. Все его планы, цели и мечтания в это мгновение были просто поставлены под угрозу тотального краха. Этот путь, что он так долго шёл от первого мизерного саботажного тайного указа во время правления Верховных Лордов до оказания помощи всем возможным повстанческим движениям на территории Рейха и величанием на титул предводителя всей оппозиции во время властвования второго Канцлера оказывался просто ненужным. И вся дорога, тысячи уловок и ухищрений могли стать напрасными, ибо правитель постепенно шёл на поправку. Он меньше стал впадать в безумие, перепады настроения становились редким явлением, а улыбка на его лице стала всё чаще быть выражением не коварства, а искреннего счастья. Канцлер постепенно развеивал вокруг себя тьму… не без помощи врачей и священников.

И это искренне не нравилось его, как сам правитель считал, другу, так как глава всей бюрократической машины, так и считал Канцлера деспотичным и с ума сошедшим диктатором на троне. И это неожиданное просветление только ставило амбициозные планы Лорд–Магистрариуса под угрозу.

Он понимал, что времени оставалось крайне мало и что судьба Рейха решится буквально за пару дней. Но Лорд–Магистрариус, предводитель Имперор Магистратос, глава всех бюрократических механизмов был готов вступить в последнюю стадию этой игры. Он многое прошёл, и останавливаться не собирается, а основному противостоянию в его жизни ещё предстоит разыграться, но он знает, когда оно свершиться. У него есть соперники даже по его идеи. И к противостоянию с ними он был готов. Нежеланное просветление Канцлера лишь подтолкнёт эту борьбу на новый уровень, но он всегда ждал этого и ныне готов.

Глава тридцать четвёртая. В ответ на речь Карамазова

Хоть и стоит прекрасный день, но погода уже начинала постепенно портиться, будто вторя нагнетающей обстановки. Небеса вконец медленно, но верно затягивались густыми и грузными облаками, а по земле пеленой пошла снежная вьюга, только набиравшая свою силу, и сейчас просто гоняла снежинки на ветру. Но в этом месте она была более тонкая, менее гнетущая и облака здесь были более приятные для души и не вызывали меланхоличной тоски как в Милане.

Ветер в этом месте был довольно силён и напорист, будто хотел сбить с ног, а своею хладностью он буквально вымораживал человека до костей, подобно тому, если бы кто–нибудь попал бы за полярный круг в разгар бури.

Это альпийское предгорье. Прекрасное и завораживающее своими великолепными видами, которые уже мало где можно было встретить, нисколько даже в Рейхе, сколько во всей Европе, ибо Великая Европейская Ночь мало что пощадила, сравнив с землёй неисчислимое количество великих зданий и грандиозных ваяний природы, некогда ставшими воплощением красоты и величия.

И на фоне прекрасных и старинных гор гордо возвышалось неимоверно большое строение, не меньше завораживающее своей монолитностью и грозностью. Оно, по большей части, было выполнено в старом готическом стиле, который своей загадочностью и монументальностью так манил первого канцлера, что он решил добрую половину Рейха переделать по новым лекалам имперской архитектуры.

Постройка представляла собой высокий и грандиозный, бесконечно стремящийся вверх шпиль. Эта башня по своей высоте сравнима только со шпилем Лорд–Магистрариуса и выполнена была из самого дорого чёрного мрамора, который можно было найти на просторах Рейха. Сам шпиль был практически пристроен к горному массиву, только небольшой перешеек проходил внутрь горы. От величественной башни исходили два, так называемых, крыла, ориентированных по сторонам света, тоже выполненных в стиле старой готики. К восточному крылу примыкала огромная пантеонобразная постройка.