Империя хорезмшахов

Шараф ненавидел Мелеке-хатун, однако Джелаль запретил жалобы на свою жену. Тогда везир написал султану, что дочь Тогрула «подстрекает сторонников атабека [Узбека] против султана, прельщая их властью». Джелаль не реагировал.

Везир подошел к делу с другой стороны: написал Мелеке-хатун письмо, в котором хотел ее запугать. Хатун укрылась в приозерной крепости Тала на высоком утесе и составила письмо к шахармену и сирийскому султану Мелик-Ашрафу. «Она призывала его спасти ее от душителя и помочь освободиться с условием, что она передаст ему все принадлежащие ей крепости и земли», – говорит ан-Насави.

Сирийский султан собрал войско из курдов и тюрок и перебросил в Армению. К этой армии присоединились воины хаджиба Али. Оттуда вторглись в Азербайджан летом 1227 года. Шараф ал-Мульк не ожидал нападения. С ним оставались наемники, немногочисленные ополченцы и обслуга. В этот момент выяснилось, что в Азербайджане – новый заговор против хорезмийцев.

На стороне Мелеке-хатун выступила Джелалия – правительница Нахичевани. А также Сулафа-хатун – жена глухонемого атабека Хамуша и мать его наследника Нусрата. Заговорщиков поддержали жители этого огромного города, а также Мараги и Хоя. Это был заговор женщин, к которым присоединились десятки тысяч мужчин.

Хаджиб Али шел по Азербайджану триумфальным маршем. Ему подчинились Хой, Маранд и Нахичевань. Затем прибыл в Тала, где скрывалась Мелеке, «и, получив крепость [во владение], вернулся».

О причинах странного возвращения историки молчат, но предположение сделать можно. Шараф ал-Мульк не обладал храбростью, зато обладал хитростью. Он вступил в переговоры с правителем Румского султаната – Кей-Кубадом – врагом Эйюбидов.

Али ушел в Хлат и начал укреплять западные границы, опасаясь «римских» сельджуков. Руки у Шараф ал-Мулька были развязаны. Он собрал дружины иктадаров, присоединил ополчение и наемников и оказался во главе небольшой крепкой армии. С этими силами везир предпринял контрнаступление. Из рассказа Насави можно понять, что Азербайджан к тому времени почти развалился. Часть военачальников не подчинялась никому, кроме самих себя.

Шараф «направился в Арран, так как он изобилует богатством и является средоточием туркмен», – поясняет ан-Насави. Среди туркмен везир набирал рекрутов. Но еще начал совершать то, к чему привык: взимал налоги и брал взятки…

Не обошлось без эксцессов. Неподалеку кочевало туркменское племя куджат-арслан. К их шатрам отправился один из таджикских соплеменников Шарафа, хорезмиец Сирадж, «и взял с собой группу негодяев». Таджик стал требовать, чтобы туркмены резали для угощения каждый день до тридцати голов скота. К этому прибавились другие унижения и поборы. Кочевники «рассердились и сказали ему»:

– Возвращайся-ка ты к своему хозяину, а подати, которые мы должны казне, мы отвезем сами, и нет надобности, чтобы ты собирал их у нас.

Сирадж вернулся к везиру. Тот поднял воинов, окружил становище туркмен и угнал их скот к Байлакану. Скота было 30 000 голов. За Шарафом тотчас потянулись просительницы – туркменские женщины с малыми детьми. Они умоляли вернуть скот, хотя бы за выкуп. Но везир оказался непреклонен, разделил скот между своими воинами и клевретами, а лично для себя оставил 4000 голов с ягнятами.

Затем Шараф позарился на владения ширваншаха.

3. Сирийцы вернулись

Правителем Ширвана был в то время перс Фарибурз III (1225-1240-е (?). Шараф потребовал у него 50 000 динаров для Джелаль эд-Дина. Однако репутация везира была хорошо известна всем вокруг. «Ширваншах сомневался, выполнять ли его требование или нет, – иронически говорит ан-Насави, – и не согласился на его просьбу, полагая, что… [сумма] окажется в руках расточителя».

Шараф впал в гнев, направился к берегу реки Куры и отрядил 4000 всадников для вторжения в Ширван. Фарибурз бежал в горы.

Шараф кинулся в Нахичевань, чтобы избавиться от Джелалии. Правительница сделала обильные подношения, чтобы выиграть время. А сама тайно отправила гонцов в Шахармению с просьбой поскорее прислать войско.

Шараф направился к лежащей неподалеку крепости Шамиран. В ней находился сирийский гарнизон. В первый же день осады жители одной из деревень зарубили телохранителя Шарафа и убежали в крепость. Везир поклялся, что не покинет этого места до тех пор, пока не «заставит их испытать, каков жар его возмездия».

На рассвете войска окружили холм, на котором стояла крепость, и пробили бреши в стенах. Защитники стали просить пощады, но везир демонстративно заткнул уши.

Вдруг он услышал звуки литавр и барабанов и увидел желтые знамена, а за ними красные. Затем всё потонуло в облаке пыли, взбитой копытами лошадей. К подножию холма прискакал конный полк. Всадники умело окружили солдат Шарафа и принялись их рубить, не давая даже построиться. Незадачливый везир бежал.