Империя Хунну

Раскопки Иволгинского городища показывают, что его население активно занималось рыболовством. На памятнике обнаружены кости различных видов рыб: тайменя, ленка, хариуса, леща, щуки и др.[314]. В 10 погребениях Иволгинского могильника обнаружены кости рыб[315]. В то же самое время известно, что кочевые скотоводы Монголии и Забайкалья (монголы и буряты) рыболовством практически не занимались[316]. Более того, современники хунну сяньби также не умели ловить рыбу. Незадолго до свой смерти основатель Сяньбийской степной империи Таньшихуай, обеспокоенный тем, что чистое кочевое скотоводство не удовлетворяет потребностей номадов в пище, переселил откуда-то «с востока» более тысячи семей народа вожэнь на реку Ухоуцинь (совр. Ляохэхэ в Маньчжурии), заставив их заниматься рыболовством, чтобы «восполнить недостаток в пище»[317].

Традиция сооружения канов (кор. ондоль) несомненно не местного происхождения и фиксируется в Байкальской Азии только в хуннское время[318]. Как свидетельствуют исследования последних лет, самые ранние сооружения данного типа обнаружены на севере КНДР и в приграничных с Кореей районах Китая и только впоследствии кан распространился на сопредельные территории Маньчжурии, Дальнего Востока России и Корейского полуострова[319]. Его появление в Бурятии скорее всего является следствием привнесения традиции на более холодную территорию Байкальской Азии каких-либо групп «восточных иноземцев» или китаеязычных носителей данной строительной традиции с юго-востока.

Часть жителей городища наряду с сельским хозяйством занималась и ремесленным производством. По концентрации в отдельных жилищах находок разных категорий прослеживается специализация их обитателей. Так, в жилище № 25 обнаружено большое число изделий и заготовок из кости, в жилище № 32 — железные орудия труда и формочки для отливки металла, в жилище № 41 много керамики и керамического брака, в жилище № 49 панцирные пластины и другие предметы вооружения[320].

Технология земледельческих орудий определенно связана с Китаем. Лопата, обнаруженная на Иволгинском городище[321], и кельты[322] аналогичны ханьским лопатам и кельтам[323], хуннские насады на пахотные орудия[324] очень похожи на древнекитайские[325], а серповидные ножи[326] подобны традиционным китайским серпам[327].

Истоки хуннской ремесленной гончарной традиции, по всей видимости, также находятся в земледельческом мире[328]. Из всех типов сосудов особенно хотелось бы выделить изделия с отверстиями в дне[329]. Они использовались для широко распространенного в Ханьском Китае способа приготовления риса и иных круп на пару[330].

На городище, кроме этого, был обнаружен ряд предметов, на которых имелись знаки китайской письменности. К их числу относится, например, каменное точило[331], надписи на трех сторонах которого были интерпретированы китайским археологом Ся Наем[332] как суй (количество лет), чу (враг, соперник, ненавидеть, мстить; этот иероглиф использовался в качестве фамилии) и дан (партия, административная единица в 500 дворов; этот иероглиф также мог использоваться в качестве фамилии).

На дне сосуда из жилища 21 было обнаружено клеймо ремесленника с китайским иероглифом «и»[333]. Представляет большой интерес надпись на днище сосуда из жилища 21[334], которая по интерпретации выше цитированного профессора Ся Ная[335] является иероглифом ханьского времени и, переводимым им в значении «заслуженно». Не менее интересны оттиск на донышке сосуда из жилища 50[336], который похож на иероглиф чжу (хозяин, правитель), оттиск иероглифа ван еще на одном донце сосуда, прочтенный по моей просьбе А.Л. Ивлиевым, оттиск на дне сосуда из жилища 13, схожий с иероглифом ту (картина) и процарапанная надпись на внутренней части венчика другого сосуда, похожая на иероглиф цзин (колодец)[337]. Некоторые оттиски на керамике не поддаются прочтению[338], однако не исключено, что это могли быть клейма мастеров.

Поскольку даже верхи хуннского общества не отличались особенным знанием китайской письменности (достаточно напомнить хорошо известный эпизод с подменой шаньюевой печати по приказу Ван Мана), то едва ли простые номады могли быть более грамотными, чем их вожди. А раз так, то логично предположить, что надписи на предметах из Иволгинского городища были сделаны не хуннами, а выходцами из оседло-земледельческого мира и, скорее всего, иммигрантами или военнопленными из Китая.