Империя Хунну

4) построить им величественные здания, хранилища для зерна и подарить рабов, чтобы успокоить их желудки;

5) преподнести богатые дары и оказать особое внимание темплеменам хунну, которые примут китайский протекторат[457].

В литературе существуют различные оценки договора хэцинь. Одни исследователи подчеркивают его эпохальное значение в истории дальневосточной дипломатии. «Это был первый международный договор на Дальнем Востоке между двумя независимыми державами, одинаково рассматривающимися как равными», — полагает В. Эберхард. Разработанные между кочевниками и Хань международные нормы «стали стандартными формами на ближайшую тысячу лет»[458]. По мнению других авторов, «только еще создавшаяся Ханьская империя крайне нуждалась в передышке и была не в силах воевать. Ей пришлось прибегнуть к унизительной политике примирения, царствующий дом вступил в родство с гуннами, ежегодно им посылались дары: вата, шелковые ткани, вина и яства. Тем не менее гунны продолжали время от времени вторгаться в пограничные области Ханьской империи, подрывая своими набегами производство»[459].

Схожая оценка содержится в работах многих других китайских историков, которые оценивали данные договоры с кочевниками как «неравноправные»[460].

В этой связи хотелось бы уточнить, что ежегодные дары хуннскому шаньюю составляли весьма незначительную часть валового национального дохода Ханьской империи, что, кстати, прекрасно осознавали сами китайцы[461]. Так, например, согласно договору Ханьский двор отправлял ежегодно шаньюю 10 тыс. кусков (пи) шелковых тканей[462]. Известно, что опытная ханьская ткачиха изготавливала один пи примерно за три дня[463], из чего следует, что на изготовление 10 тыс. кусков шелка требовалось 30 тыс. человеко-дней. Для многомиллионного Китая это ничтожно мало. В то же самое время, например, в 107 г. до н. э. во всей империи было собрано в качестве налогов 5 млн кусков[464]. Исходя из последних данных, получается, что хунну получили лишь 0,2 % от суммы ежегодных податей подданных правительства.

Разовые «подарки» по тем или иным поводам также, на мой взгляд, не являлись чересчур обременительными для китайского правительства. Так, в 52 г. до н. э. шаньюй Хуханье получил богатые дары от ханьского императора и среди прочих вещей было 20 цзиней золота и 200 000 монет[465]. Один цзинь золота в ханьское время равнялся приблизительно 258,24 г[466]. Средний достаток в ханьское время приравнивался примерно к 10 цзиням, а достояние богатых собственников оценивалось в сотнях тысячах цзиней[467]. Таким образом, Хуханье получил в качестве даров очень скромную сумму золота. Также известно, что в Хань средний налог составлял около 120 монет[468], из чего следует, что деньги, переданные для шаньюя, представляли собой годовой налог менее чем 2 тыс. ханьцев. В контексте бюджета ханьского императорского правительства это очень скромная сумма.

На данные деньги можно было купить, например, 5000 даней (170 тыс. л) зерна[469], что составляет годовую норму питания примерно для 100 человек. Это не более того, что получали хуннские шаньюй в течение II в. до н. э., и если использовать купленный на данные деньги хлеб лишь как пищевую добавку, то его могло хватить не более чем для нужд ставки степной державы. Очевидно, что данные подарки циркулировали только на самых верхних этажах социальной пирамиды хуннского общества.

Наконец, все эти дары ничего не стоили в сравнении с обременительными затратами на охрану границ. Даже если не считать расходов на сооружение Великой китайской стены, трат на ее поддержание в порядке, то только потребность кормить и одевать приграничные армейские гарнизоны обходилась казне в весьма круглую сумму. Известно, что в период раннего средневековья имперское правительство ежегодно расходовало на эти нужды 10,2 млн кусков шелка (т. е. в 1000 раз больше, чем «подарков» по договору) и 690 тыс. ху (т. е. в 138 раз больше) зерна[470]. В моем распоряжении нет данных относительно расходов в хуннское время, но едва ли затраты ханьской администрации были намного меньше.

Такое поведение было абсолютно иррациональным. Китайское правительство было готово на многочисленные явно убыточные затраты, лишь бы соседние народы и государства признавали его внешнеполитический сюзеренитет. Хуннские шаньюй этим периодически удачно пользовались. Стоило Цзюйди-хоу шаньюю, например, публично слукавить, что он годится китайскому Сыну Неба в сыновья, а то и во внуки, как тут же шаньюй был обласкан богатыми дарами. Правда, Цзюйди-хоу принял «подарки», не выказав должного почтения по отношению к Китаю[471]. Он знал цену себе и своим грозным конникам. Но это беспокоило Ханьский двор уже меньше. Первенство Китая по отношению к Хуннской империи было продемонстрировано. А разве можно ждать благодарности от северного «варвара» с сердцем дикого зверя?