Империя Кремля

Когда сталинская модель социализма окончательно обанкротилась (Юрий Афанасьев: «Я не считаю созданное у нас общество социалистическим», «Правда», 26.7.1988), то решили испробовать другую модель. Поэтому в основу концепции стратегического перевооружения большевизма внутри страны положили бухаринскую модель интерпретации ленинского нэпа («обогащайтесь»!). В международной политике партия вспомнила трезвый совет Ленина: в арсенал советской цивилизации надо принять все достижения мировой буржуазной культуры, науки и техники с тем, чтобы опираясь на эти достижения и используя «рыночный социализм» в СССР, подготовить победу советского социализма над капитализмом не только внутри Советской России, но и в международном масштабе. Ленин пророчествовал, что если советская страна пойдет по этому пути, доказывая практическими примерами превосходство коммунистической смешанной экономической системы над западной капиталистической системой в прямой конкурентной борьбе с ней, то, говорил Ленин:

«Тогда мы выиграли в международном масштабе наверняка и окончательно» (Ленин, ПСС, т. 43, стр. 341).

К разрыву со сталинской моделью социализма Горбачев двигался не по рецепту Черчилля Хрущеву «Через пропасть можно перепрыгнуть только в один прием» — а серией обходных прыжков, которая еще далеко не завершилась. Одним ударом можно было бы разрубить «гордиев узел» сталинщины при революционном перевороте сверху, для чего потребовалась бы поддержка хотя бы одного угла из «треугольника» власти — партаппарата, КГБ и армии, чего очевидно не было. Да и сама стратегия перестройки является изобретением весьма ограниченного круга партийно-государственных деятелей, опирающихся не на «треугольник», а на интеллектуальный и творческий потенциал народа. Перестройка это не антикоммунистическая стратегия, а только антибюрократическая. Отсюда опасность грозного конфликта между маленьким авангардом «перестройщиков» и гигантской армией бюрократов на всех уровнях. Эта бюрократия кормилась из двух источников: высшая и средняя бюрократия материальными привилегиями от государства, а низшая «пролетарская» бюрократия от использования дефицита товаров и продуктов (порой даже искусственного), чтобы манипулируя дефицитом, делать личные обогащения (в советской печати пишут, что в стране от такой «второй экономики» образовался новый класс подпольных миллионеров). Перестройка хочет взять под контроль это состояние. Отсюда враги перестройки из этой высшей и низшей бюрократии наряжаются в костюмы «идейных ленинцев», выступающих против подкопов «ревизионистов» под фундамент «победившего социализма». Вдохновителем «ревизионистов» считают Горбачева. Их главный политический аргумент: мировая буржуазная и социал-демократическая печать возносят до небес «антипартийную доктрину гласности» Горбачева и хвалят его перестройку — значит Горбачев подрывает основы советского социализма. Эти «ленинцы», вероятно, напоминают Горбачеву полюбившееся Ленину изречение вождя немецких рабочих Августа Бебеля:

«Ты дурак, старый Бебель, тебя хвалит немецкая буржуазия — значит ты изменил немецкому пролетариату».

Как бы там ни было, а вот Лигачев счел за лучшее напомнить XIX партконференции, что как раз его, Лигачева, не хвалит ни буржуазия, ни социал-демократия. Вот цитата:

«Пишут и о нас. В том числе разное пишут за рубежом о Лигачеве. Иногда спрашивают, как я к этому отношусь? Перефразировав слова великого русского поэта, скажу: в диком крике озлобленья я слышу звуки одобренья» («Правда», 2.7.1988).