Империя Кремля

Руководство Брежнева отошло от политики окольной русификации через промежуточный этап «зональных языков» и «зональной ассимиляции». Оно предпочло прямой путь «интернационализации» всех языков на основе языка державной нации — языка Ленина. Но и тут началась новая манипуляция — да еще с «приписками» по двум вопросам в бланках переписи — в отношении «родного языка» и «второго языка» опрашиваемого. «Приписки» здесь явно очевидны, особенно среди «младших славянских братьев» — украинцев и белорусов. Если за 300 с лишним лет пребывания Украины в составе царской и советской России признали русский язык родным лишь 12 %, то только за 20 лет — с 1959 по 1979 год — это число у украинцев поднялось на пять процентов, а у белорусов даже на десять процентов (с 15 до 25 процентов). Но тут совершить «приписку» не большая проблема, все-таки все три нации легко понимают язык друг друга, а вот в Средней Азии и на Кавказе за тот же период произошел лингвистический «взрыв» в отношении признания русского языка своим «вторым языком», хотя число признавших его «родным языком» колеблется вокруг нуля. Свидетели переписи рассказывают, что «вторым языком» признавали русский у всех тех националов, кто мог отвечать по-русски на пару несложных вопросов, а также у национальных детей в школах и детсадах с обучением на русском языке. Только странно, что в русской художественной литературе ее герои из националов, окончившие даже русские средние и высшие школы, разговаривают на исковерканном русском языке, не говоря уже о неистребимом акценте кавказцев. Советские авторы вспоминают теперь задним числом и грузинский акцент самого «отца народов». Не без ехидства шушукаются о том же акценте у Шеварднадзе, но тут какой-то остряк заметил: Шеварднадзе назначили не диктором московского радио, а министром иностранных дел. Сойдет.

Пропаганда и навязывание русского языка нерусским народам сопровождается намеренным унижением национальных языков, как «бесписьменных, «младописьменных» (Туркестан) или «бесперспективных» языков (Украина, Белоруссия). Что у кремлевских великодержавников только на уме, то у их низовых функционеров на языке, когда они проводят политику «интернационализации» на практике. Бесчисленны примеры намеренного и грубого оскорбления национального чувства даже у такого большого и древнего народа как украинский. Вот только пара примеров из вполне марксистско-ленинской книги Ивана Дзюбы «Интернационализм или русификация?». На одном из украинских предприятий состоялся литературный вечер на украинском языке. Русский председатель фабзавкома прервал чтение стихов криком: «Переводите ваше выступление на человеческий язык, мы не понимаем язык Бандеры».

Другой пример. В деле известного украинского писателя и диссидента Василия Стуса, погибшего в лагере, лежало показание свидетеля: «Василий Стус — явный националист, ибо упорно разговаривает только на украинском языке».

Книга эта была составлена с ведома или даже при поддержке ЦК партии Украины. Дзюба сел за нее в тюрьму, а члена Политбюро и первого секретаря ЦК Украины Шелеста сняли за «национализм». Да, заметят мне, все это происходило в эру Брежнева — в эру коррупции, «застоя» и «негативных явлений». Теперь мы живем в эру «революционной перестройки» во всех сферах, в эру «гласности и демократизации», в эру «нового мышления» и «новой психологии». Но вот беда — ни «перестройка», ни «новое мышление» не затронули область национальных отношений. Только с новой перестройкой перестроились и великодержавники и их местные вассалы и функционеры. Как долго такая ситуация продлится, неизвестно, однако новые примеры утонченной великодержавности не могут не тревожить, тем более, что великодержавникам предоставляет трибуну орган самого ЦК «Правда». Пара примеров и на этот счет. Член-корреспондент Академии Наук СССР О. Трубачев очень недоволен тем, что украинцы и белорусы претендуют на приоритет как в образовании древнеславянского государства «Киевская Русь», так и начальной славянской письменности. Он пишет в «Правде» от 28 марта 1987 г.:

«Доходит до того, что сейчас в научной литературе, да и у широкой общественности набрало силу мнение, что якобы неудобно называть нашу начальную письменность и ее язык русскими, поскольку это общее наследие языка и культуры не одних русских, но и украинцев и белорусов. Вот пример, когда из верной посылки делаются неверные выводы. Ведь Русь X–XI веков никак себя иначе не называла, а только Русью… Ясно одно: живущая с древности традиция названий «Русь», «русский», «Русская земля» не должна легковесно отменяться или заменяться»…

В авторе сказывается не объективный историк, а заносчивый полемист с нескрываемым душком шовиниста. Этим собственно объясняется, что автор в своих длинных рассуждениях на данную тему тщательно избегает употреблять общепринятое как в русской, так и западной исторической науке понятие: «Киевская Русь». Страшно недоволен автор и тем, что народы союзных республик не проявляют никакого энтузиазма в деле овладения русским языком. Он пишет: