Империя масок

Пьер, граф Халамширал, и два десятка его шевалье устремились в атаку на вражеский строй, надвигавшийся на беглецов сзади.

Селина увидела, как на них дождем обрушились стрелы. Расстояние между лучниками и отрядом графа Пьера было достаточно большим, чтобы те не опасались задеть своих. Пьер был ранен стрелой в плечо, но продолжал скакать, прикрывая собой и своими людьми бегство императрицы.

И все же халамширалцев было недостаточно, чтобы перекрыть путь всему вражескому строю.

– Кто-нибудь из людей Гаспара непременно прорвется! – крикнул Мишель, словно подслушав мысли Селины.

Она не заметила, чтобы он оборачивался назад, – неужели Мишель способен судить о происходящем лишь по одному стуку копыт?

– Успеешь добраться до города?

– Возможно.

Ответ прозвучал так, словно его завершал невысказанный вопрос. Слова, которых Мишель не желал произносить вслух, даже вывозя свою императрицу из боя.

– Если мы останемся в Халамширале, сумеем ли его удержать?

– Городская стража значительно поредела из-за бунта, и я опасаюсь, что Пьер взял с собой почти всех местных шевалье.

Стрела ударила по наплечнику Мишеля и отскочила. Впереди гибли под смертоносным черным дождем пехотинцы Пьера.

– Большинство их умрет, как и наши солдаты, – добавил Мишель. – С одним только городским гарнизоном… можно добиться шанса обсудить капитуляцию, но престола не сохранить.

Селина с трудом сглотнула. Жертва Пьера и его людей не должна быть напрасной – как и гибель ее солдат.

– Что насчет Зимнего дворца?

– Он не рассчитан на осаду, ваше величество.

Селина думала так же, но хотела услышать подтверждение от своего защитника. Стало быть, остается Джейдер – в нескольких днях конного пути к востоку, где даст им приют леди Серил, давняя и безусловно преданная союзница.

– Скачи к лесу, Мишель. Мы отступим в Джейдер, спишемся с Вал Руайо и вернемся, чтобы сокрушить Гаспара всей мощью империи.

– Как прикажет ваше величество.

Боевой конь повернул налево, прочь от городских ворот и приближающихся солдат Гаспара.

Они скакали все дальше, а позади гибли орлесианские солдаты, чтобы дать Селине спастись.

Бриала очнулась в малоприятной обстановке тюремной кареты. Голова раскалывалась от боли.

Карета заметно превосходила удобством обычный зарешеченный фургон – там арестанта везли на голых досках, и негде было укрыться ни от ненастья, ни от камней, которые швыряли крестьяне. В карете было сиденье, и даже с обивкой, пускай протертой до дыр. Зарешеченные окна были задернуты занавесками, правда, сквозь ветхую красную ткань беспрепятственно проходил утренний свет. Ручки на дверце кареты не имелось, зато в гнезде у стенки торчал маленький ночной горшок. Если б не кандалы, Бриала без труда могла бы вообразить, что все еще едет в Халамширал, – доверенная служанка императрицы, посланная предотвратить огромную и бессмысленную трагедию.

Затем в ноздри ей ударил смрад горящих кварталов. Едкий дым ожег горло, сорванное прошлой ночью, когда она все кричала и не могла остановиться. Доспех на коленях пошарпан – она упала, вырвавшись из рук шевалье. Бриала смутно помнила, что Мишель ударил ее. Не в наказание, нет. Лицо его, озаренное пламенем, выражало тревогу. Другие шевалье могли счесть, что она пытается оказать сопротивление, и обойтись с ней так, как принято обходиться с остроухой, которая забыла свое место. Несильный удар Мишеля был актом милосердия.

Она попыталась припомнить, выдало ли лицо Мишеля его подлинное отношение к пожару – но оставила эти попытки, когда, сев прямо, сморщилась от нового приступа нестерпимой головной боли.

Если судить по несильным толчкам и подскокам, карета катилась сейчас по главному тракту из Халамширала. Либо ответный ход Гаспара прошел настолько гладко, что уже завершился, либо еще не успел начаться.

В том, что Гаспар замышлял ответный ход, Бриала не сомневалась. Селина покинула Вал Руайо, полагая, что этим маневром переиграет своего кузена. Ей и в голову не могло прийти, что здесь, в Халамширале, с одним только войском, взятым для подавления эльфийского бунта, она окажется уязвимой. Бриале следовало ее предостеречь.

Она надеялась, что сделать это еще не поздно.

Руки Бриалы по-прежнему были скованы за спиной и уже ныли от неудобной позы. Не облегчили положения и несколько часов обморока, которые Бриала провела затянутой в доспех. Она легла на сиденье, подняла ноги и с силой ударила ими по раздвижной панели, которая отделяла ее от возницы.

Через минуту панель сдвинулась, и на Бриалу уставился, щурясь, седобородый вояка в солдатском шлеме и кольчужной рубахе:

– Чего тебе, кролик?

– Воды. – Бриала судорожно сглотнула. – Пожалуйста.

Солдат насупился, очевидно размышляя над такой несуразной просьбой.

– Раньше полудня арестанту провизия не положена.

Бриала смотрела на него не мигая, не говоря ни слова, и наконец солдат, проворчав что-то, поднес к окошку бурдюк с водой. Взять бурдюк со скованными за спиной руками эльфийка не могла. Поэтому она вытянула шею, насколько возможно, приблизив лицо к панели, и открыла рот.