Империя. На последнем краю

Выкладки недельной давности в целом с имеющимися у нас в Москве по другим губерниям совпадали. Монархисты и правые проигрывали, и сильно. Даже у проимператорского РОСО начало проседать. Случись голосование в прошлое воскресенье, мы бы точно имели здесь три своих депутата. Но вот с понедельника отчеты стали рваными и неполными. Из сел было мало сводных таблиц, и они давали левым совершенно уже удивительные проценты. В городах же падение освобожденцев и правых замедлилось, потом остановилось. Сейчас цифры даже показывали некоторый рост. Отчеты же из ряда уездов пропали в те дни совершенно. Похоже, что наши опрашивающие попали в руки людей господина генерала, а то и вовсе к бунтующим. Мужики взялись за топоры. Не исключаю, что товарищ Разумник не устоял… Что ж, буду смотреть на последние данные от него критически.

К Рязани я успел свести таблицы динамики и обработать последние анкеты. Мы, эсеры, и вообще левые явно прибавляли. Но даже в этом горячем регионе было видно, что, получив большинство голосов, мы все проигрываем… Дышавшие неделю назад нам в спину «крестьянские социалисты» Колегаева – Агласова догнали нас, горьковские «трудовые крестьяно-работчицы» практически догнали. Добавили и другие левые, как на селе, так и в городах. Падение правых замедлилось, а список РОСО (Российского общества Служения и Освобождения) в городах и уездных центрах после сообщения о болезни государя стал даже набирать.… Но и они до выборов выправить ситуацию явно не успеют.

Впрочем, о чем я говорю! Продолжаю судить о положении как политик. Но если посмотреть на цифры… Вот радуюсь я успеху товарищей, но ведь эти успехи у нас явно воруют одно, а может быть, два места, причем одно точно уйдет РОСО. Растаскиваем мы свои голоса между бывшими однопартийцами…

После Рязани в Рыбном к вагону приступила небольшая, но шумная кампания. Какой-то невысокий хорошо одетый белокурый господин ругался с начальником поезда, требуя его пропустить с женой и детьми в наш синий[33] вагон, тот же направлял его в соседний микст[34], ссылаясь, что нет места.

– Я кандидат в депутаты Государственной Думы! Вы обязаны обеспечить нам место!

Вот они будущие избранники! Не успели избраться, а уже норовят себе место непременно в первом классе с домочадцами.

– Помилуйте, господин Есенин! У нас там уже едет в купе один кандидат! Место только в смешанном вагоне и осталось!

Есенин? Вот же встреча! Выхожу на перрон. Обращаюсь к начальнику поезда:

– Уважаемый! Пропустите Сергея Александровича со спутниками. Ради такой компании я готов потесниться.

* * *

Империя Единства. Ромея. Остров Христа. Усадьба «Орлиное гнездо» (Убежище Судного дня). 5 октября 1918 года

Маша выронила листок и в ужасе закрыла лицо ладонями. Она сидела недвижимо, и лишь слезы просачивались и капали на бланк ужасной телеграммы, растекаясь по красной бумаге, словно капли крови.

Не зная, что делать, Орлова нерешительно топталась на месте. Наконец, она робко спросила:

– Ваше императорское величество? Может, воды?

Прошли долгие минуты, прежде чем императрица глубоко вздохнула и коротко произнесла, не отнимая рук от своего лица:

– Да. Воды.

Люба немедленно исполнила приказание и протянула его своей государыне.

– Ваша вода, ваше величество.

– Поставь на стол.

После еще нескольких долгих минут тягостного молчания императрица все же взяла себя в руки и открыла свое лицо. Орлова поразилась тому, насколько изменилось все – и взгляд, и глаза, и сам лик государыни. Нет, он не постарел, однако последние штрихи детства покинули его навсегда.

Слегка дрожащими руками Маша взяла стакан и отпила из него.

Любовь Орлова сделала книксен.

– Какие будут повеления, ваше величество?

Императрица кивнула своим мыслям: «Да, вот теперь точно „повеления“ и точно „ваше величество“. Хочу я этого или нет. За что, Господи?!»

Не отвечая и вообще не глядя на фрейлину, она сняла трубку и произнесла короткое:

– Пятерку.

Через несколько секунд с той стороны трубки донеслось показательно-бодрое:

– Командующий Ситуационного центра острова генерал Половцев. Слушаю вас, ваше императорское величество!

Лишь на миг пауза, лишь на миг дрогнули губы:

– Петр Александрович, через пять минут доклады о текущем положении должны быть у меня на столе в «Аквариуме».

– Слушаюсь, ваше величество!

Императрица опустила трубку на рычаг телефонного аппарата. Бросив отрешенный взгляд на фрейлину Орлову, царица коротко бросила:

– Возвращайся к себе.

И молча вышла из кабинета.

В приемной к ней присоединились двое джигитов-телохранителей, которые неслышными тенями пошли за ней, ступая по мраморному полу мягкими подошвами своих кавказских сапог. Лишь дробь быстрых шагов от каблучков императрицы звонко раздавалась под сводами бункера.