Империя наших надежд

– Сиен, я не прощаюсь с тобой. До скорого. И тебе тоже, Уильям, – наклоняясь, целую подругу в щёку.

Выхожу из палаты и оказываюсь в руках Рафаэля. Прощаюсь с Белчем, и он входит обратно, а в него летит подушка.

– Уверена, что не хочешь им ничего сказать? – Спрашивает Рафаэль.

– Уверена. Это только для нас. Без толпы. Без слёз. Без причитаний. Без слов: «это нужно было сделать раньше». И тому подобной ерунды. Это только наш день. Тот день, который мы запомним, как личный праздник.

– И что, никакого лимузина?

– Никогда, – кривлюсь я, а Рафаэль, смеясь, ведёт меня к выходу.

– Ты заедешь к матери? – Интересуюсь я.

– Нет. Она ни разу мне не позвонила, чтобы узнать, как у меня дела. Я сделал то, что должен был сделать сын. Я купил ей дом. Я дал ей то, что она мне при рождении. А остальное меня уже не касается. Если она или брат захотят, то они знают мой номер телефона и где я живу. Я не буду против их приезда, но моя семья – это ты. Другой у меня нет.

Четыре месяца спустя…

Рафаэль

– Носки, – Мира, зло сверкая глазами, стоит надо мной, а я закатываю глаза.

– Чем тебе эти не нравятся? – Показываю на нормальные носки, в которых я сейчас.

– Они бежевые. Костюм у тебя тёмно-синий. Носки смени, – она упрямо качает перед моим носом чёртовыми носками.

– Да мне эти нравятся. Они удобные, а другие сползать будут! Я хочу в этих быть, и под брюками не видно, – возмущаюсь я.

– Мне тоже неудобно собирать их по всей квартире, но я это делаю и ничего не говорю. Молча хожу и собираю за тобой, – она бросает носки на постель и направляется в ванную.

– Зато сейчас говоришь…

– Я всё слышу, – фыркает она оборачиваясь.

Цокаю и снимаю свои носки, чтобы надеть те, что она купила и подарила мне на Рождество. Мы ругаемся из-за носков. Из-за грёбаных носков.

– Довольна? – Раздражённо поднимаю брюки, показывая Мире ЕЁ носки. В этом проблема. Это ЕЁ носки, которые имеют какие-то там защитные нити и обнимают ногу, как вторая кожа. Она повторяла это столько раз, что у меня уже уши в трубочку завернулись.

– Мы опять опоздаем из-за тебя, Рафаэль. Я не пойду туда в четвёртый раз, клянусь.

– Что? Из-за меня? Что значит опять? Не опять, а снова. Это тебе мои носки не угодили. А в первый раз рейс задержали, я же не мог бежать из Денвера в Нью-Йорк. Во второй раз ты расплакалась и не захотела идти, потому что у тебя нос опух! И я виноват? – Зашнуровываю новые туфли, в третий раз на моей памяти, и выпрямляюсь.

– Ты что, хочешь, чтобы мы в третий раз опоздали? – В меня летит пиджак, который я сразу же хватаю.

– Я уже, вообще, не хочу никуда идти, – бубню, собирая документы со стола.

– Что ты сказал? – Вскрикивает Мира.

– Я люблю тебя, – задерживая дыхание, выпаливаю я. Оборачиваюсь к ней и улыбаюсь.

– Ненавижу тебя. Ты постоянно это делаешь. Пошли уже, – она закатывает глаза и выходит из спальни.

Получилось. Всегда срабатывает. Довольный своей уловкой, догоняю Миру в холле, и мы выбегаем к ожидающему нас такси.

– Кольца?

Подпрыгиваю на месте от вопля Миры и ударяюсь головой о крышу машины.

– Да у меня они. Документы тоже. Всё хорошо, – потираю макушку.

– Покажи. Я не поеду… я…

– Мира, всё хорошо. Успокойся, – она паникует. Я понимаю, что она нервничает. Я тоже. Третий раз должен быть счастливым. Мы два раза не могли расписаться и переносили дату, и это нас обоих бесило. А сейчас я хоть на оленях, но доеду до чёртовой мэрии и стану её мужем.

– Я…я…

– Не плакать. Помнишь? У тебя дорогая тушь, которая не выдерживает слёз. Твой макияж поплывёт, хотя мне и так нравится. Но никаких слёз, пока я не поставлю проклятую подпись. Это лишь ещё один шаг вперёд и всё, – поглаживаю Миру по рукам, и она кивает, сдерживая слёзы.

Меня потряхивает изнутри. Хотя мы отказались от всего, что предполагает нормальная свадьба, но от лихорадки, сопутствующей ей, никуда не деться. Я не боюсь. Это волнение. Счастливое волнение, ради которого я жил. Ступень, которую мы преодолеем и будем навсегда вместе. И я слишком долго мечтал о том, чтобы моя фамилия была на её документах, так что сегодня я должен быть непробиваемым. После уже можно косячить или разбрасывать носки.

Мы входим в здание мэрии, и я оглядываю Миру, поправляющую волосы перед зеркалом. Она прекрасна. В белом шёлковом платье в пол с открытыми плечами и тонкой сетчатой тканью рукавов. Они идеальная. Небольшой букет из неброских мелких цветов, я забыл их название, но для неё это было важно, прекрасно дополняет образ моей невесты. Моей. Только моей. Никаких пышных платьев, как то, от которого меня до сих пор тошнит. Всё это настоящее. То, что мы оба хотели. Никаких гостей. Никто не знает, что сегодня случится. Никто, кроме нас. И я ни с кем не хочу делить этот день. Только с Мирой.

Нас вызывают, и мы поднимаемся со скамьи, подходя к судье. Нас спрашивают готовы ли мы стать всем друг для друга. Да, несомненно, да.