Империя наших надежд

– Белч, – Сиен закатывает глаза. – Он хочет сказать, что ты была права, Мира. Ты была права во всём по отношению к Рафаэлю и его поведению. И я виню себя за то, что своими подозрениями заставила тебя следить за ним и изменить своё мнение. Рафаэль не был нашим врагом, Мира. Всё хорошо. Теперь всё хорошо.

Моя рука выскальзывает из руки Сиен.

Она в своём уме?

Они оба свихнулись или я свихнулась?

– Я не должна была говорить тебе о том, в чём сама окончательно не убедилась и не поняла. Но я считала, что поступаю правильно, желая уберечь тебя от боли и нового разочарования. На самом деле я думала, что ты сошла с ума и пытаешься создать какую-то странную иллюзию идеального мира в своей голове. Но я ошиблась, Мира. Я совершила огромную ошибку и заставила тебя страдать дольше, чем ты должна была. Ты…

Мотаю головой, и Сиен замолкает. Перевожу взгляд на серьёзное лицо Белча, внимательно слушающего её, и взглядом молю сообщить мне о моём диагнозе.

– Она говорит правду, Мира. Всё то, что было, это отлично отыгранная сцена, которая может получить «Оскар» за лучшую историю лжи, – произносит он.

– Нет… нет… – шепчу я, шумно дыша, и пытаюсь немного приподняться. Не удаётся. Руки болят. Те раны горят… его порезы на моей коже горят так сильно, что это отнимает остатки сил, которые есть во мне.

Белч и Сиен с двух сторон помогают мне сесть и подкладывают подушки за спину. Парень снова предлагает мне стакан с водой и трубочку.

– А это… эти синяки на твоём лице, тоже игра? Удачный макияж, который ты смыть не можешь? Или это новая татуировка, сделанная в пьяном угаре? – Едва слышно говорю я.

Сиен отодвигается и, касаясь пальцами синяков на лице, облизывает рану на губе.

– Помнишь, когда и у тебя был такой, но в разы ярче? Помнишь, ты говорила, что так надо, иначе никто не поверит в ненависть и жестокость? Это действительно так. Нужно или страдать на самом деле, или погибнуть, потому что нельзя страдать без причины. Она должна быть, и у нас она была до последнего, – шепчет она.

– Я видела… я видела, как она насиловал тебя. Я видела это, и не говорите мне, что это был кошмар, который я выдумала. Рафаэль… он насиловал тебя… была кровь… много крови. Он насиловал тебя, и это не отыгранный спектакль, это было по-настоящему, – с болью напоминаю им.

– Так казалось…

– Ты кричала. Ты просила его не делать этого… я видела, как тебя пинали и били, как он трахал тебя…

– Это был я, Мира, – перевожу шокированный взгляд на Белча.

– Да, это был я, а не Рафаэль. Человек, который насиловал Сиен, был я в костюме Карателя, который скрывал лицо. Перчатки скрывали мои пальцы и руки без татуировок Рафаэля. Это был я, а не он, – добавляет он.

– Что? Но…

– Это правда, Мира. Это был Белч. Сначала я тоже думала, что это Рафаэль. Я была в таком ужасе и…а потом услышала голос Белча. Его шёпот. Не поверила, но это был он. Он сказал мне, что я должна продолжать кричать и бороться с ним. Он сказал мне, что я должна изо всех сил ненавидеть его сейчас. Он сказал, что нужно ещё немного потерпеть, и есть шанс спастись. Всем, особенно тебе. От меня в тот момент зависела твоя жизнь, и я играла так, как никогда, в жизни. На самом деле я впервые это делала, и знала, что если они заметят фальшь, то ты умрёшь. А потом Белч сказал мне отключиться и не подавать признаков жизни, даже если меня будут бить или тормошить. Постараться никак не выдать себя. От этого зависела твоя жизнь. И я сделала это. Я сделала, и надежда дала мне силы не умереть самой в тот момент, когда ты истекала кровью. Я пыталась передать тебе жестами, что это не Рафаэль. Он наш… он часть нас, но ты вряд ли меня поняла, – горько улыбаясь, делится Сиен, а в конце смотрит на Белча с нежной улыбкой, от которой я ещё больше тупею.

– Ты сама пошла в их руки? Я не поверю, что ты так глупо поступила. Это ложь, всё это ложь… он вам лгал. Он вами играл, как и мной. Он…