Империя. Настоящее и будущее. Книга 3

В Эпанагоге, своде законов конца IX века, составленном императором Василием I Македонянином, определение симфонии получило дальнейшее развитие – царство и священство были уподоблены телу и душе человека: «Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства»[490]. Христолюбивый император Иоанн I Цимисхий в полном согласии с Эпанагогой писал во второй половине X века: «Я признаю две власти в этой жизни: священство и царство. Создатель мира вручил первой заботу о душах и последней – заботу о телах; если ни одна из них не ущемлена, мир находится в безопасности»[491].

Мир перестал быть безопасным, когда римские папы, первенствующие в чести среди иерархов Церкви, начали пропагандировать догмат о своей непогрешимости и перестали заботиться о православной душе Империи. Они обратили свои заботы к телесному и мирскому – стали земными владыками. После схизмы 1054 года олицетворением священства стали патриархи Константинопольские. Свой крест они несли до 1439 года, когда и патриарх, и император Царьграда по политическим соображениям изменили православию, подписав Флорентийскую унию.

Миссия Империи, христианского царства, перешла к Руси. Великий князь Московский Василий II изгнал из Москвы митрополита-униата Исидора, и на его место собором русских архиереев был избран святитель Иона, епископ Рязанский. Константинопольский же патриархат вернулся в лоно Православия только в 1484 году. Но к тому времени в Константинополе уже не было православного царства – в 1453 году город был захвачен турками.

Преемником императоров Константинополя стал московский государь Иван III. Его государство было названо Третьим Римом: «Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромейском царстве, поскольку два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть»[492] (старец Филофей).

Внук Ивана III Иван IV Грозный венчался на царство в 1547 году по обряду императоров Нового Рима, и в 1561 году константинопольский патриарх признал его истинным царем. Таким образом, православный царь теперь царствовал в Москве, а православный патриарх оставался в захваченном турками Константинополе. Повторялась история I христианского тысячелетия, когда первенствующим священником Церкви являлся епископ Рима, тогда как император царствовал в Новом Риме – Константинополе. И в этих условиях, как уже было только что сказано, место папы рядом с императором занял православный патриарх Константинопольский. Равным образом и Третьему Риму как царской столице нужен был свой патриарх.

При царе Федоре Иоанновиче в Москву прибыл константинопольский патриарх Иеремия II. В его грамоте, адресованной царю, мы читаем: «Воистину в тебе, благочестивом царе, Дух Святый пребывает… Понеже убо ветхий Рим падеся Аполлинариевою ересью, Вторый же Рим, иже есть Костянтинополь, агарянскими внуцы – от безбожных турок – обладаем; твое же, о благочестивый царю, Великое Росийское царствие, Третий Рим, благочестием всех превзыде, и вся благочестивая царствие в твое во едино собрася, и ты един под небесем христьянский царь именуешись во всей вселенней, во всех христианех»[493]. Признав Федора царем Третьего Рима и всех христиан вселенной, Иеремия пожелал остаться в Москве и быть при царе патриархом. Однако русские не были готовы принять грека в качестве своего патриарха и настояли на том, чтобы Иеремия согласился учредить на Москве новую патриаршую кафедру. Это решение было утверждено всей полнотой вселенской Православной Церкви в 1591 году.

Первым русским патриархом стал святитель Иов. Его патриаршество прошло в полной симфонии со святым царем Федором Иоанновичем и его преемником царем Борисом Годуновым. Эта симфония была прервана скоропостижной смертью Бориса и начавшейся Смутой – гражданской войной, инспирированной против России ее европейскими врагами, Польшей и Ватиканом. Патриарх Иов открыто выступил против заговорщиков и интервентов. Пришедший ему на смену патриарх Гермоген также стал гласом Божиим в хаосе Смутного времени: он поддержал вновь избранного царя Василия Шуйского и отказался признать польскую власть даже тогда, когда интервенты заняли Кремль. В грамоте 1609 года святитель Гермоген взывает из польской темницы ко всем русским людям: «Возсташа бо на царя, его же избра и возлюби Господь, забывше писаного: существом телесным равен есть человеком царь, властию же достойного его величества приличен Вышнему иже надо всеми Богу»[494]. Святители Иов и Гермоген сохранили Святую Русь в тяжелую годину Смуты. Патриаршество пришло к нам очень вовремя – как раз тогда, когда царство клонилось к закату.