Империя Нобелей. История о знаменитых шведах, бакинской нефти и революции в России

Помогает ли шведский флаг?

Развал России позволяет немцам прибрать к рукам богатые месторождения нефти на Кавказе. B соответствии с договором, заключенным в марте 1918 г. в Брест-Литовске, военные действия между Германией и революционной Россией прекращены, но союзники немцев и австрийцев – турки – уже выступили в поход на Баку. Германия обещает защитить промыслы от захвата Турцией и уничтожения, однако хочет иметь за это нефть. Ленин соглашается на такое условие. B ту весну бакинские органы самоуправления несколько месяцев контролировала группа большевиков и революционеров леворадикального толка. Иосиф Сталин шлет в Баку телеграфное распоряжение отпустить немцам столько нефти, сколько тс требуют, но местные лидеры придерживаются иного взгляда. Чтобы они дали немецким грабителям хоть каплю нефти? Ни за что на свете! Более того, социалистически настроенный муниципалитет добивается того, что в мае 1918 г. Азербайджан, Армения и Грузия провозглашают себя независимыми государствами. Советский режим так и не признал их независимости, а в июне того же года Петроград объявляет о национализации нефтяной промышленности. Bce больше скандинавов, теряя надежду, покидают Баку, но горсточка нобелевских служащих еще держится. Они становятся свидетелями ужасающих сцен, попадают под обстрел, подвергаются смертельной опасности. Среди них был и Хеннинг Бэрнъельм из Смедьебаккена в Далекарлии. Шестнадцатилетним подростком он поступил конторским служащим в московскую фирму своего деда, а со временем занял должность инженера в «Товариществе бр. Нобель» и пользовался большим уважением бакинских соотечественников. B 1916 г. Хеннинг возглавил нобелевскую машиностроительную фирму, поставлявшую оборудование для нефтяной промышленности (в том числе шведской компании «Атлас копко»). B июне 1917 г. он увозит семью в Швецию, сам же возвращается в Баку (правда, спустя год) и описывает в дневнике все сложности тамошней обстановки. B четверг, 31 июля 1918 г., Хеннинг идет в порт, где расположена контора Нобелей. «За несколько дней до этого я позаботился о шведском флаге <…>, который теперь круглые сутки реет над моей конторой! Кто знает, вдруг это желто-голубое полотнище защитит шведскую собственность от разграбления?»

Хеннинг видит толпу людей (в основном армян, но среди них есть и русские), которые устремились в порт, чтобы погрузиться на пароходы и оставить город до захвата его турками. «Среди беженцев находились и большевики во главе с Шаумяном». Их комиссара финансов Киреева арестовали за хищение четырех миллионов рублей (так говорят). Вероятно, большевики поделили добычу между собой. «Впоследствии Киреева отправили в мир иной». Еще раньше сбежал с полутора миллионами рублей заместитель комиссара. Хеннинг считает, что господа большевики держат массы в неведении о происходящем в руководстве, дабы легче было удовлетворять собственные интересы. «Теперь они поплатились за свою испорченность и низвергнуты», – сказано в дневнике. Бакинские армяне и русские давно призывали себе на помощь англичан. B тот же день, направляясь в город с начальником Биби-Эйбатского промысла, Отто Тулином, Хеннинг видит только что прибывшее судно с англичанами. Их встречают с распростертыми объятиями, особенно армяне. Через несколько дней приезжает австро-германская комиссия – эвакуировать оставшихся военнопленных. Членов комиссии берут под арест и держат в доме Тагиева.

Тут Хеннинг понимает, что англичане, видимо, бежали от персидского воителя Кучек-хана. A под Баку, в селении Бинагади, армяне, говорят, убили массу татарских женщин и детей. «Бремя их вины растет, и, если в город войдут турки, месть несчастному народу будет страшной». 17 августа насущным становится вопрос о продовольствии: турки отрезали Баку от окрестных сел. «Последние два дня в городе торопливо снимают все похожее на вывески. Чтобы обеспечить приток денег, власти решили воплотить в жизнь блестящую идею – обложить вывески ежегодным налогом в 100 рублей за квадратный аршин. Теперь у рабочих появился новый источник дохода – снимать вывески! Придется и мне убрать из окна вывеску с шарикоподшипником, потому что платить по 100 рублей я не намерен. <…> Ходил на бульвар. Там опять горят фонари и толпы народа. Посидел на лавочке и поболтал с Отто».