Империя под ударом. Взорванный век

Путиловский встал, каждым движением освобождаясь от ночных чар, принял ванну с ароматическими солями Мертвого моря, побрился и ожил окончательно. Когда он вышел из ванной комнаты с еще влажным пробором, его уже ждал поднос с горячим и крепким черным чаем и холодным ростбифом. Точно оголодавшие зверьки, не говоря ни слова, они набросились на еду. Утолив голод, Путиловский оделся и вышел в прихожую. Княгиня, закутавшись в халат и неслышно ступая узкими босыми ступнями, молча шла следом. Перекрестив Путиловского, Анна Урусова поцеловала его в лоб и застыла. Говорить было уже не о чем. У крыльца наготове стояла карета княгини. Путиловский нырнул внутрь. Кучер хлестнул упряжку, карета тронулась — он знал, куда везти барина. На востоке уже просвечивало утро.

* * *

В первом этаже доходного дома Неклюдовых стояли большие витрины зеркального стекла. И Ниночка, выходя из дома, обязательно смотрелась в эти витрины, как в зеркала, проверяя, все ли в порядке. Вот и сейчас она с большим удовлетворением отметила совершенство, как свое собственное, так и многочисленных деталей шубки, капора и муфты.

Грубый извозчицкий голос испортил радостное утреннее настроение, проорав на ухо:

— Пабереги–ись!

И грузчики пронесли мимо Нины несколько стеклянных бутылей в плетеных ивовых корзинах. Следом за грузчиками шел и ругался Викентьев. Заметив Нину, он перестал ругаться, расцвел нагловатой улыбкой и приподнял шляпу:

— Доброе утро, мадемуазель! — И тут же бросил грузчику в спину: — Осторожней, скотина!

Нина холодно ответила:

— Здравствуйте.

— Мадемуазель, вы меня не забыли? Я фотограф. Буду счастлив видеть вас среди моих первых клиенток! — Он с поклоном вручил Нине визитку. — Боже, как счастлив ваш папа. Лицезреть каждый день такое совершенство!

— А вы нахал! — Нина не глядя сунула визитку в муфту.

— Тысяча извинений за назойливость! Ваша красота служит мне оправданием.

«Надо будет пожаловаться Павлу! Какая грубая скотина! Приставать к чужой невесте!» И с этой гневной мыслью Нина пошла покупать себе лайковые перчатки к свадебному платью. Последний грузчик протащил мимо нее тяжелый сундук с химикалиями в стеклянной посуде.

«Хороша!$1 — глянул ей вслед Викентьев и заорал:

— Вот разбей только, болван!

* * *

Лейда Карловна неподвижно сидела за кухонным столом, не в силах справиться с одолевавшей ее печалью. Ее хозяин вернулся домой рано утром. Заслышав карету, она выглянула в окно и увидела на дверце знакомый герб князей Урусовых. Связь Путиловского с княгиней не была тайной для Лейды Карловны, но это было совершенно естественно до той поры, пока Павел Нестерович не связал себя святыми узами брачной клятвы с Ниночкой.

Конечно, невеста — еще далеко не жена. И молодая Лейда испытала это в полной мере, так и оставшись вечной невестой балтийского рыбака, ушедшего навсегда за богатым уловом салаки. Поэтому сейчас Лейда Карловна должна сделать все, чтобы брак этот состоялся. Ей нравилась Ниночка. И она нравилась Ниночке. Только в этой семье Лейда Карловна могла рассчитывать провести остаток жизни при Павле Нестеровиче. Как старая верная собака, иного хозяина она уже не признавала.

Сегодняшней ночью Павел Нестерович изменил Нине, а значит, и Лейде Карловне. Она поняла это по чуть заметным синеватым кругам вокруг сухо блестевших глаз, по обострившемуся лицу и по той жадности, с которой он выпил две кружки чая с молоком. Все это она наблюдала и раньше, но раньше было совсем другое дело.

И когда Путиловский уехал на службу, Лейда Карловна, все для себя решившая, достала бумагу, конверт и написала коротенькое письмо, в котором некий аноним извещал Нину Неклюдову о том, что ее браку с Павлом Путиловским угрожает опасность. Нине нужно побеспокоиться и охранить будущий брак от посягательств иных особ. Каких именно, Лейда Карловна умолчала.

Чтобы обезопасить себя (ее почерк и ошибки Путиловский знал слишком хорошо), она оделась, вышла в город и посетила свою единственную подругу, эстонку Кирью Нюганен. Выпив по чашечке кофе с тмином, они обсудили ситуацию. Кирью одобрила этот шаг, переписала письмо, запечатала и отослала с посыльным.

Затем Лейда Карловна зашла в собор и исповедалась в грехе доносительства своему пастору. На нее была наложена легкая епитимья, так что домой грешница вернулась с очищенной душой и тут же принялась готовить любимые блюда Павла Нестеровича. Сегодня вечером ей захотелось его побаловать.

Тем временем Путиловский коротал досуг, допрашивая Максимовскую, одетую гораздо более шикарно, нежели того требовал полу светский этикет при визите в полицию.

— Кто, кроме названных мною лиц, мог знать о содержимом сейфа? Вы кому-нибудь сообщали о текущих финансовых делах аптеки?

— Нет! — без малейшей паузы выпалила Мария Игнациевна.

«Врет», — подумал Путиловский.

— Весьма странным является бессмысленный погром всей аптеки. Такое впечатление, что кто-то мог мстить подобным образом. Кто?

— Я ничего не знаю.

«Опять врет», — подумал Путиловский.

— Хорошо. Вы помните ученика провизора Викентьева Алексея?