Империя под ударом. Взорванный век

— Где я только не бывал… Вот ты полюбопытствовал и согрешил — любопытство ведь грех! Любопытной Варваре язык оторвали. Не произноси попусту знак вопроса, и с тебя никогда спрашивать не будут. Тебе я отвечу, нравишься ты мне. Бывал я на каторге. Каторга дана человеку в наказание, на ней легко, коли веруешь. А город дан на испытание… Совратиться в нем легше, чем на Сахалине: там дьяволы все видные, а здесь хоронятся по улочкам. Беги отсюда, пропадешь ни за грош.

Получать заказ Зотов отправил племянника Антипку, бойкого парнишку четырнадцати годков. А сам издалека смотрел, не появятся ли в округе топтуны с Фонтанки. Племяш долго стоял на условленном углу. Вначале к нему присобачились местные подростки, но Антипка был тертый калач, сказанул им такое, что ушли сразу не озираясь. Потом к Антипке подошла дама, высокая, видная из себя, в густой черной вуали, закрывавшей все лицо.

Племяш взял у дамы сверток и чинно принес дяде. Зотов в сверток взглянул — товар был на месте. Подивился осторожной хитрости барина, отдал пакет с деньгами племяшу, тот в два шага к даме, и тем дело закончилось. Никого лишних вокруг не сновало. Можно было в эту же ночь идти на дело. Зотов сходил в церковь, истово помолился, наставил свечек перед всеми угодниками и дал условленную команду родственникам. Сегодня Бог на его стороне…

ГЛАВА 8 «ДЯДИНА» СМЕРТЬ

Сергей Эрастович Зволянский мерил шагами свой кабинет, но Путиловский все никак не мог сосчитать длину кабинета, потому что в раздражении Зволянский менял ширину шага, не доходил до стенки, а потом и вовсе стал бегать по диагонали. Так что истинная площадь кабинета осталась невыясненной.

Зато прояснилась истинная родословная всех подчиненных директора Департамента полиции, вплоть до околоточных надзирателей. И все из‑за сущего пустяка — взорванного ночью сейфа страховой компании «Финист — Ясный Сокол». Охрана здания спала богатырским сном, которого взрыв даже не потревожил, что служило хорошей рекламой снотворного, подмешанного в чай. Сто двадцать тысяч рублей золотом испарились, исчезли, пропали… И шансы найти ускользнувших грабителей с каждым часом становились все меньше. Ибо операция по вскрытию сейфа была проведена чрезвычайно грамотно, а главное — быстро.

На место взрыва оперативно был послан поручик Берг, а Медянникову последовало указание обойти всех своих осведомителей, не жалеть обещаний на наградные и до вечера сыскать злоумышленников — требование явно фантастическое и невыполнимое. Так что самому Путиловскому оставалось только ждать результатов местных командировок своих подчиненных и работать громоотводом, принимая на себя гнев Зевса, то бишь Зволянского.

Как только молнии и громы у Зволянского закончились, громоотвод был отпущен с отеческим напутствием и пожеланием успеха. Вежливо склонив набриолиненный пробор перед начальством, Путиловский отбыл в свой кабинет, заказал чаю и стал продуктивно ждать, продолжив чтение оригинальной работы итальянского юриста Сципиона Сигеле «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии».

Итальянский, в отличие от латыни, он знал слабо, но провидению и издательству Павленкова было угодно перевести книгу на русский язык, что очень облегчало чтение. Уже на двадцать второй странице Путиловский одобрительно кивнул и выписал цитату:

«Совокупность нескольких способных людей не всегда служит гарантией их общей способности: собрание здравомыслящих людей может быть лишенным единодушия, как в химии от соединения двух газов может получиться жидкость».

* * *

Тем временем Медянников зря бегать по городу не стал. По почерку, по повадкам было ясно — дурыгинские. И, тяжко вздохнув, он отправился прямиком в бани купца Егорова на Большом Сампсониевском проспекте. Именно там после удачных дел парился и смывал грехи главарь дурыгинской шайки Зотов, старый знакомый Медянникова.

Сборище голых мужиков Медянников не привечал, любил париться в одиночку в деревенских баньках, но работа требовала, и он переступил через себя. Пошептавшись при входе с главным банщиком, Евграфий Петрович направил стопы в классное отделение. Разоблачился догола и пошел в парную, косолапо ступая и прикрывая срам шаечкой. Для медянниковского срама шаечка была в самый раз.

В темной парной на верхнем полке брюхом вниз лежал Зотов и постанывал от наслаждения: Антипка обрабатывал родного дядю в два веника. Евграфий Петрович присел чуть ниже — жар был просто невыносимый — и стал потеть. В профессии филера были и хорошие стороны. Вот, к примеру, можно в служебное время омыть чресла. И для здоровья не вредно, и для службы полезно. Мысли текли приятные. В воскресенье после полудня надо будет съездить на птичий рынок, послушать новых кенарей. Его любимый кенарь Желток в последнее время перестал радовать трелями. То ли старый стал, то ли весна далеко. Надо ему соперника прикупить, глядишь, очнется Желток и начнет выкаблучивать пуще прежнего…