Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»

– Русский язык учить надо, лапушка. Я вот за ночку единую выучил. У нас в народе даже пословица есть – будет голод, появится и голос. Ты просто прикажи, чтоб с тобой только на русском говорили, и сама на нем думай, говори и пиши всегда. Да, еще одна просьба у меня есть – пьяниц гони поганой метлой, не терплю я их. Выпить чуть могу, но на столах чтоб духа пьяного не было, ни водки, ни вина, ни пива. Лишь по праздникам великим можно ставить. И табачников гони из дворцов – комнату малую для них отведи, с окном раскрытым, и пусть там курят. А вот я курить везде буду, работа такая, да и должность позволяет. В Древнем Риме и пословица подходящая была по такому случаю – юс лови Юви, нот лови бови…

– Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку, – Екатерина показала эрудицию, легко переведя высказывание. – Я сделаю все, что вы мне повелели, ваше величество.

– Это не приказ, ваше величество. Это просьба настоятельная. Мы любое дело должны вкупе делать, с мыслью общей. И понимать, что мы делаем. Мы должны с тобой стать единомышленниками и друзьями. Понятно?

– Я понимаю, ваше величество. Я буду желать того…

– Желания мало, Катя, стремление и труд должны быть.

– Я понимаю и буду делать все…

– Вот и хорошо. А русскому человеку завсегда цель нужна. Вот для того и пряник существует – сделать ладно, чтоб потом не переделывать, да в срок назначенный, да с ценой приемлемой, будет и награда иль чином, иль деньгами. А если не сделает, то кнут ему – чина лишить, с должности снять, штраф наложить или опалу. Но запомни, ваше величество, крепко на носу заруби – крестьян в крепостные раздавать нельзя, то государству ущерб великий. Наоборот, нужно облегчать положение крепостных крестьян потихоньку, запретить истязать их, продавать без семей и земли. И карать жестоко помещиков, если указ сей переступят. Понятно тебе, милая?

– Да, мой государь.

– Тогда пойдем дальше, Екатерина Алексеевна. Первые шаги я уже сделал и у мятежников крестьян половину, или всех, если вина тяжкая, в казну отберу. А их в Сибирь отправлю – чиновниками, офицерами и даже губернаторами. Могущество Российское Сибирью прирастет. Но для того там и люди грамотные, образованные нужны. Золота и серебра в недрах без меры в тех землях содержится, добычу его начинать нужно. А с ассигнациями баловство одно – бумажные деньги подделывать легко будут, да и к рублю они доверие подорвать могут. Еще как могут…

– Я понимаю, государь…

– Зови лучше по имени-отчеству, когда дела решаем. Так удобнее, Екатерина Алексеевна. Вот смотри, – Петр протянул руку к брошенному мундиру и вытащил из-под обшлага турбинную пулю. Женщина взяла ее в ладонь, повертела, подняла глаза.

– Это есть та ваша знаменитая пуля, что за пятьсот шагов в цель точно бьет? Мне про нее вчера рассказывали, – тут немка чуть передернула плечами, видимо, от неприятных воспоминаний.

– Да, Екатерина Алексеевна. Но пуля сия вчерашний день. Есть мысль, уже в чертеж изложенная, – Петр порылся в бумагах и достал нужный лист. – Вот винтовка шестизарядная, с нарезным стволом. За минуту, пока короткая лучина горит, шесть прицельных выстрелов можно сделать – на полторы тысячи шагов. В бой не вступая, можно за версту неприятеля совершенно истребить, потерь не имея. И эта винтовка сделана через год будет, слово даю. Но, чтобы войска ею вооружить, надо заводы и мануфактуры строить, мастеров готовить. А затраты велики, и потому казну наполнять надо. А с помещичьих крестьян денег не возьмешь – они барам своим платят. А те деньги на кружева да вина тратят, петимеры…

– Да, Петр Федорович, дела великие вы задумали. И я вам во всем, муж мой, помогать буду!

– Я верю тебе! Ты для начала в наших семейных, кабинетных, делах, я хотел сказать, порядок наведи и воровство там пресеки. А то покойный граф Роман – «большой карман», канцлер и братья Нарышкины в делах бордель развели, воровство повсеместное. Казной кабинетной сама распоряжайся и долги выплати с нее. А воров ко мне направляй, я их теперь насквозь вижу, лгать мне бессмысленно. Уменьши расходы на двор, лишних прихлебателей разгони к чертовой матери. Прости, Господи, меня грешного! Повод удобный уже есть. И новых не набирай. Дворцы наши, здешний и Зимний в Петербурге, обустраивай, чтоб иностранцам не стыдно показать было. Но остальные скромно, без роскоши и излишеств. Образцы новой формы безотлагательно делай – нечего офицерам и солдатам в кружева рядиться, словно бабы они, а не воины русские. Скромнее надо быть, да и экономия изрядная получится…

– Сделаю, государь. А воротник вам своими руками вышью. К осени готово будет.

– Надо бы пораньше, мое золотце! Пусть расходы большие будут, но лучше раз потратиться, зато потом экономия все покроет.

– Через две недели образцы формы для войск и сапоги готовы будут. Я сегодня же займусь.

– Молодец! Дай поцелую в щечку, разумная ты моя! – Петр посадил Екатерину к себе на колени и поцеловал женщину.