Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»

– Слушай меня внимательно, брат, – офицер зашептал на ухо гвардейцу, – сядешь на лошадь, слуга проводит тебя в обход караулов. И скачи в Петербург, не жалей коня. Матушке государыне скажешь, что офицеры «Астрахани» зверствами Миниха зело недовольны и завтра к полудню свой корабль и еще один в Неву приведут для присяги матушке Екатерине Алексеевне. А галерный флот, что здесь собирают, через два часа на Петергоф пойдет, и после полудня десант там и в Ораниенбауме высаживать будет. А войск в десанте более трех тысяч, солдат и матросов. И еще два десятка галер и малых судов в Неву войдут, а на них пять сотен солдат гарнизона Выборгского будет. Так вот, как «Астрахань» в Неву войдет, то у Адмиралтейства бортом повернется и по галерам стрельбу начнет…

Мыза Ригельсдорф

– Так ты говоришь, хозяин, что всадники были одеты в форму Конной лейб-гвардии?! И сколько их было? – еще молодой генерал-аншеф спрашивал управляющего мызой жестко, требовательно.

– На мызу десяток конногвардейцев пришли да казаков столько же. Да еще на тракте более двух десятков было. И казаков с полсотни с ними, – хозяин отвечал на вопросы генерала спокойно и обстоятельно, без спешки. Да и чего ему было бояться, кто бы ни пришел, всех кормить надо, а не взирать на их политические воззрения…

– А на мне какая форма? – задал проверочный вопрос генерал Петр Панин, младший брат известного воспитателя наследника престола Павла Петровича, графа Никиты Панина, активного заговорщика и конфидента императрицы Екатерины Алексеевны.

– Лейб-гвардии полка Измайловского, – спокойно ответил пожилой управляющий и коротко пояснил: – У меня, ваше превосходительство, зять в лейб-кирасирах служит, а младшая сестра замужем за отставным поручиком лейб-гвардии Семеновского полка.

– Как твоего зятя зовут? В каком эскадроне служит?

– Сержант второго эскадрона Кузьма Проничев.

– Знаю такого, через час-другой они сюда подойдут, – ответил на несказанный вопрос генерал и надолго задумался. Новости были шокирующими….

Первая хуже некуда – эскадрон конногвардейцев, приданный его отряду, изменил государыне, будучи полностью окруженный казаками, перешел на сторону императора. Три десятка конногвардейцев, верных матушке, погибли в неравном бою со своими же однополчанами и казаками. Их трупы и обнаружил час назад на тракте головной разъезд лейб-кирасир.

Теперь стало ясным – и почему на мызу конногвардейцы дозором пожаловали, и почему они хулили матушку государыню, и почему у некоторых из них мундиры в кровавых пятнах. Но и в такой худой новости светлая сторона была – мало у императора в Гостилицах кавалерии, раз переветников для службы арьергардной привлекли…

Вторая новость была намного лучше. Император от полученных ран слег и был на повозке отвезен в Гостилицы, где уже собралось его воинство – голштинская гвардия, две роты изменивших в Петергофе преображенцев, сотня предателей конногвардейцев, с полтысячи донских казаков да с тысячи полторы солдат и драгун.

И в Дьяконове, что несколькими верстами севернее по копорскому тракту, преданный императору Петру Федоровичу генерал Мишка Измайлов с двумя тысячами пехоты и несколькими ротами драгун и конных гренадер стоит.

И как ни хотел Петр Панин немедленно отдать приказ на атаку, но понимал – в ночном бою поражение для его войск неизбежно. Вот с завтрашнего утра его отряд и войска генерала Суворова царское воинство в клещи зажмут и одновременным ударом с двух сторон сокрушат вчистую, ибо теперь войск у них, благодаря принятым неотложно мерам, почти вдвое больше будет. И тем сокрушительней удар завтра днем получится.

Вот потому-то и перебежал час назад к ним из Гостилиц преображенец Гаврила Державин, словно скорое поражение предчувствовал и вторично на сторону победителя переметнулся. То добрый знак был – ранее к противной стороне переходили…

Гостилицы

Пробуждение застигло Петра вовремя – ему снился сон, что в общаге он зашел в туалет и собирается облегчиться. От этого ощущения и проснулся.

Широкая и мягкая постель, большое окно, шторки закрыты, шкаф, поставец, три удобных кресла с резным столиком, а в углу массивный сундук. Половики везде наброшены, мохнатые медвежьи шкуры – красота в исконно русском стиле.

Дверь тут же раскрылась, и на пороге появились два голштинца, сразу видно, что нетерпеливо ожидали его пробуждения. Однако Петр тут же спросил их о наболевшем:

– Где тут сортир, орлы? Ретираду показывайте, быстрее!

Однако никуда ходить не пришлось – расторопный вихрастый мальчонка тут же влетел в комнату, будто вместе с офицерами сидел под дверью, и принялся устанавливать мудреное сооружение, похожее на тумбочку с отверстием и крышкой.

Петр ухмыльнулся – такой оригинальной конструкции туалета ему еще не приходилось видеть. Офицеры стыдливо вышли из комнаты, выскочил за дверь и мальчишка.

Император уселся на стульчак орлом, дотянулся до столика, взял из знакомой коробки папироску, прикурил от свечки – на душе стало хорошо.