Империя предрассудков (СИ)

— И да, и нет, — прошептала соседка, словно рассказывала мне сказку на ночь, — по здешним краям тогда шатался всякий сброд и все расспрашивал, про матушку Вашу, про батюшку. Мы, конечно, ничего, никому. Но было такое, — артистично вздохнув, сказала она, — В ночь, когда, сударыни не стало, царствие ей небесное, вся околица видела здоровенных мужиков. Ей богу, — причитала женщина осуждающе, — пришли посреди ночи в Ваш дом, я только мужа отправить хотела проверить все ли хорошо, смотрю — выходят. А после больше никто не видел ни их, не матушку Вашу.

Я фыркнула. Это звучало так нелепо. Какие-то деревенские мужики, пустой гроб, исчезновение матери. Чего только не придумают эти крестьяне для развлечения?

— Что ж, спасибо за столь увлекательную историю, — вежливо поблагодарила я женщину за информацию, надеясь, что она не расслышит саркастичные ноты в моей интонации. Но она, кажется, услышала:

— Не верите? А так все и было, — сказала она, трижды перекрестила меня и одарив снисходительной улыбкой, направилась к церкви.

Я тоже не собиралась задерживаться.

Спускаясь с холма, я думала о том, какой живой может быть фантазия у людей, если их жизнь скучна и однообразна. Но едва я ступила на дорогу у подножия, ведущую к дому, услышанная история начала несколько переосмысляться.

«А уж не связаны были эти странные люди с теми долгами, которые обременяли нашу семью?» — думала я, не по-девичья шаркая ногами о песок. Вариант с бандитами был куда более логичным, нежели растрата огромного состояния на лекарства от чахотки. И тогда вполне понятно, почему отец предпочел не говорить мне об этом.

Отец ждал на крыльце, и мое появление на горизонте не осталось незамеченным. Ещё издалека я уловила еле различимые запахи жареного мяса, а когда нога моя переступила порог дома, белая кухарка, совмещающая также должности буфетчицы и моей бывшей кормилицы, уже накрывала стол в гостиной.

Мы сели ужинать. Разговоров было немерено. Отец рассказал мне о своем хозяйстве, садах, которыми когда-то занималась мать, и которые пришлось продать соседу. Я же старательно пыталась пересказать отцу, что произошло со мной с того злополучного ноябрьского дня за годы Института и службы во дворце:

— Тебе нужно бежать оттуда, — уверено произнес он, услышав историю подкинутого Еленой письма.

— Если я убегу, откуда у меня будут деньги, чтобы восстановить наше доброе имя и не потерять дом?

— Титул имеет смысл лишь тогда, когда есть перед кем им гордиться. В наше время дворяне так замарали это понятие, что быть дворянином скоро станет позорно. А за деньги ты не должна переживать, это не твоя проблема. Ты и так сделала очень много, — он кивнул в сторону горшка с георгином. Я расценила этот жест, как знак того, что он принял мою помощь.

— Отец, я хотела спросить Вас.

Он отпил вина из хрустального бокала и посмотрел на меня.

— Я встретила жену священника, когда была на кладбище. Она наговорила мне, будто Вы хоронил пустой гроб без матушки, и будто Вы связались с бандитами, которые ее убили. Я не поверила, конечно. Но все же я хотела спросить, почему вы не приглашали никого из родных? Даже я узнала о ее смерти в письме почти через год после!

Реакция на мои вопросы была довольно предсказуема. Отец был недоволен. Не любил он разговоры, в которых кто-то хотя бы на секунду допускал, что он может быть не прав.

— Я говорил тебе не верить слухам! Вот оно, императорское воспитание! Твоя мать была больна. Вопреки мнению, что чахоткой болеют лишь люди страстей, я склонен думать, что она может быть опасна для других. Потому и не звал никого. Да и кого звать было? Родственников нет, а те, что есть, живут за сотни миль.

— А бандиты? — на всякий случай заикнулась я.

— Не знаю, кого эти сыщики приняли за разбойников, но в ту ночь кроме врача, да его лакея с кучером, у нас никого не было.

Я удовлетворенно кивнула, и мы вновь принялись за еду. Но почему меня так пугало воцарившееся молчание? Неужели я все еще в чем-то сомневалась? Или, быть может, меня просто волновала та необъятная гора проблем, что до сих пор нависала над нашей семьей. Едва я подумала об этом, как в дверь трижды постучали.

— Мы кого-то ждем? — спросила я настороженно и на всякий случай отложила в сторону вилку, словно понимала, что к еде уже не придется возвращаться.

Отец озадаченно посмотрел на меня и промолчал.

— Папенька?

Я увидела, как мелькнул в холле силуэт горничной, а через секунду услышала за стеной грубый мужской бас.

Еще ничего не произошло, но почему мне было страшно?

— Георгий Петрович, к вам тут пожаловали, — голос горничной звучал встревожено, и по лицу отца, я поняла, что неспроста.

— Подожди меня здесь, — сказал он строго, — никуда не выходи.

— Отец, что происходит? — тревогу в голосе уже невозможно было скрывать, да и это было не к чему.

— Так, гости из губернии, — мужчина встал из-за стола, и я увидела, что его обуяла дрожь.

— Что за гости, которые приходят к ночи и не предупреждают о своем появлении?