Империя предрассудков (СИ)

Несмотря на всю быстроту, выносливость и силу, приобретенную у восточных предков, наши лошади ощутимо замедлялись. И вот в воздухе закружили первые крупные снежинки.

Александр резко привстал с места, и, отворив окно кареты, выглянул наружу:

— Далеко до ближайшего поселения? — крикнул он кучеру.

— …верст… добраться…, — только и услышала я обрывки фраз, которые донес до меня ветер. Но то что «верст» было больше чем одна, меня изрядно напугало.

Александр вновь вернулся в карету, плотно закрыв за собой ненадежное оконце.

— Насколько все плохо? — испуганно спросила я.

— Все будет в порядке, — ответил он спокойно, и это чувство, хоть и не в полной мере, передалось мне.

В те минуты нашу карету, а вместе с ней и нас, бросало из стороны в сторону под резкими порывами ветра, а бедные, уставшие лошади чудом не сбились с курса.

Под звуки ветра и крики кучера, лошади из последних сил тащили нас сквозь глубокие сугробы. Но что могли сделать они против обезумевшей стихии?

Снег со всей силы хлестал кучера по щекам, и я сквозь стены кареты ощущала, как бедняга замерзает. Я и сама уже совсем озябла под пронизывающим тело леденящим ветром, но каково же было ему, я даже не могла вообразить.

Прошло ещё минут пятнадцать, а стихия и не думала утихать, только продолжая нарастать. Я вновь посмотрела наружу. «Что ж, если мы погибнем, это будет весьма логичным завершением дня», — подумала я.

Кругом был лишь бесконечный мрак, который тянул ко мне свои корявые ручищи, стараясь достать из кареты и погрузить в темноту, и скорее всего навечно. Больше никаких криков кучера, только голос бушующей стихии. Карета продолжала замедляться, хотя никаких признаков поселения и в помине не было, как вдруг совсем остановилась.

— Да что же это? — возмутился Александр, вновь открывая окошко и высовываясь на мороз.

— Что случилось? — прокричал он также недовольно.

— Ваше Высочество, простите меня ради бога, не могу я больше управлять лошадьми! — стараясь перекричать ветер, умолял кучер.

— От чего же?

— Я пальцев не чувствую. Будто их нет, — я вздрогнула от услышанного. Без кучера мы доберёмся разве что до ближайшего кювета.

Тем временем совсем стемнело. Я не видела даже голов лошадей в нашей упряжке, не говоря уже о дороге.

Внезапно Александр встал со своего места, резко отворил дверь кареты и вышел на улицу.

— Что вы делаете? — вскрикнула я от неожиданности.

— Ждите здесь, — бросил он и скрылся во мраке примерно там, где сейчас находился кучер.

Прошло ещё несколько секунд в тишине, которую нарушал привычный свист ветра, и вдруг дверь снова отворилась, однако в карету вернулся не Александр, а наш извозчик. Выглядел он ужасно, лицо было онемевшим, бледным. Ресницы и брови заиндевели, а руки были синющие, как грозовая туча в августовский день. Я схватила его за руки, которые он держал впереди себя, словно был не в силах опустить их.

— Боже, ваши руки, — я скинула свою муфту, и принялась растирать кисти мужчины.

— Не, не, не нужно, Ваше Благородие — еле шевеля губами произнес мужчина.

Его руки были совершенно каменные, будто я тёрла не кожу живого человека, а глыбу льда.

Карета вновь тронулась, и мы, хоть и не так быстро, но все же поехали дальше.

Я же поспешила вернуться к пострадавшему. И только когда, наконец, почувствовала, что кожа его стала не ледяной, а умеренно холодной, быстренько надела на его запястья свою муфту и оставила кучера в покое.

— Так должно быть лучше, — улыбнулась я.

— Спасибо вам большое, Ваше Благородие, я перед вами в долгу, — смущённо произнес мужчина. Я даже представить себе не могла, как ему было неловко сидеть со мной в карте, да ещё и согреваться норковой муфтой.

Мне тоже было слегка не по себе, но я старалась вести себя как можно более уверенно:

— Пустяки, лучше скажите, далеко ли ещё ехать?

— Если я ничего не спутал, мы почти добрались. А его Высочество сейчас замечательно справляется с каретой, надеюсь, лошади его не подведут.

Мне не хотелось этого делать, но мое чутье подсказывало мне, что мы вот-вот проскочим спасительную деревеньку, поэтому я распахнула окно и внимательно уставилась в темноту, в надежде увидеть признаки жизни.

— Как он? — крикнул Александр, увидев мою высунутую голову.

— Все в порядке. Он греется.

— А вы как? — вдруг спросил он.

Не ожидала подобного вопроса, учитывая, что я меньше всего пострадала в этой ситуации.

— Со мной тоже все хорошо. Я надеюсь увидеть знаки того, что мы на верном пути.

— Надеюсь, вы правы, Ваше Благородие, иначе согревать вам придется уже двоих мужчин, — его комментарий был чистым наглежем, но все же если у Александра есть силы шутить, значит не все так плохо.

Ветер оставил от моей модной прически одни руины, а ресницы затвердели, превратившись в сосульки, но я всё равно продолжала осматривать мелькающие впереди холмы и низины. Ну хоть один домик! Если мы не найдем пристанище, то в лучшем случае нас ждёт ангина, а в худшем — смерть от обморожения.

И вдруг на дальнем холме я увидела теплое свечение.

— Ваше Высочество, смотрите! Свет! — я не могла поверить своему счастью.

— Где же? — тут же отреагировал он.