Империя. Роман об имперском Риме

– Что нынче за авгурство? – спросила Хризанта. – Какое-нибудь общественное событие в присутствии императора?

– Нет, ничего такого. Просьба о частном предсказании. Думаю, семейное дело. Дом находится на Эсквилине.

– Возьмешь паланкин? – Супруга имела в виду новомодное средство перемещения, носимое рабами, внутри которого можно было сидеть, а не полулежать, как в обычных носилках.

– Нет. Сегодня отличный осенний день, я пройдусь.

– Возьми в телохранители кого-нибудь из рабов.

– Незачем. Пойду один.

– Ты уверен? Одно дело гулять на Форуме, но через Субуру…

– Никто не тронет авгура, идущего по служебной надобности, – заверил ее Тит. Поцеловав жену и сына, он вышел.

В действительности он предпочел пойти один, потому что хотел нанести визит без риска того, что болтливый раб выложит все жене. По пути к упомянутому дому на Эсквилине он собрался навестить Кезона.

Проходя мимо Большого цирка, Тит заглянул внутрь осмотреть крупномасштабные обновления, которые завершили впритык к последним Секулярным играм[14]. Среди многих прочих усовершенствований туфовые воротца в стартовой зоне заменили мраморными, а вместо конических деревянных столбов по концам спина, разделительного барьера, установили обелиски из позолоченной бронзы. Нынче тут упражнялось всего несколько колесничих, которые гнали коней легким аллюром по огромному беговому тракту. Было очень странно видеть цирк безлюдным, а не заполненным восьмьюдесятью тысячами веселых и шумных зрителей.

Пересекая Форум, Тит гордо щеголял своей трабеей, кивал одетым в тоги знакомым и ненадолго задержался посмотреть на девственниц-весталок, шедших в храм священного огня.

За Форумом район респектабельных лавок и харчевен быстро сменился другим, все более непрезентабельным. На узких улочках перед игорными притонами, тавернами и борделями играли собаки и дети. Высокие многоквартирные дома скрадывали солнечный свет. Затхлый воздух все больше насыщался неприятными запахами, отсутствовавшими на чистых склонах Авентина.

Он отыскал пятиэтажное здание, где жил Кезон. Дом выглядел так, словно мог рухнуть в любой момент. Длинный участок одной стены, сооруженной из кирпичной крошки и известки, подпирали доски. Внутри на шаткой деревянной лестнице недоставало некоторых ступеней. Прислушиваясь к стонам и скрипам здания, Тит осторожно поднялся на верхний этаж и постучал в хлипкую дверь.

Открыл Кезон. Он отпустил бороду, а туника так истрепалась, что сквозь ткань просвечивал фасинум, висящий теперь не на золотой цепи, а на шнурке.

Кезон приветствовал Тита вежливо, но без особой сердечности.

– Входи, брат, – пригласил он.

Очутившись внутри, Тит покачал головой, не в силах скрыть смятение при виде убожества, в котором обитал Кезон. На полу громоздились спальные циновки. В соседней комнате ютились какие-то оборванцы и оборванки – приживалы, как предположил Тит. Адепты культа Кезона прославляли нищету, жили сообща и без разбора делились тем немногим, чем обладали.

Один из незнакомцев, белобородый человек в драной рясе, подошел поближе и уставился на трабею Тита.

– Неужели малый тоже наш брат? Авгур?

– Нет, брат, он не из наших, – улыбнулся Кезон. – Это мой близнец Тит Пинарий.

Неизвестный снова взглянул на Тита и рассмеялся:

– Оплошал я! Да, теперь вижу сходство. Тогда вам, верно, надобно побыть наедине? Братья и сестры оставят вас до поры.

Оборванцы поплелись вон. Каждый следующий казался Титу ничтожнее предыдущего. Лестница заскрипела под их шагами.

– Мы и правда стали так не похожи? – осведомился Кезон, когда они остались вдвоем.

Случайный наблюдатель сказал бы, что близнецы перестали быть точными копиями друг друга. Кезон отпустил длинные волосы и нечесаную бороду, совершенно не стараясь содержать себя в порядке, тогда как Тита, который сознавал публичный характер своей деятельности и от природы был чистоплотен, ежедневно брил цирюльник, а рабы регулярно холили его тело в общественных термах. А давно ли там побывал Кезон? Тит сморщил нос.

Кезон уловил его неодобрение. Он сухо произнес:

– Итак, брат, зачем ты явился ко мне?

Тит был не менее резок:

– Ты называешь меня братом? Похоже, ты нашел других братьев, более достойных такого звания. – Когда Кезон не ответил, Тит пожалел о своем тоне. – Неужели мне нужен повод, чтобы навестить тебя?

– Мы видимся так редко, брат, что да, я подозреваю – для нынешнего визита есть причина.

Тит вздохнул:

– По правде говоря, она имеется. Полагаю, бессмысленно просить тебя держать мои слова в секрете. Однако, хотя указ довольно скоро обнародуют, я предпочел бы не афишировать разглашение мною его содержания.

– О чем ты говоришь?

– Ты по-прежнему называешь себя последователем Христа?

– Я не называю, я таковым являюсь.

Тит покачал головой:

– Тогда тебе известно, сколько забот причинили городу ваши люди. В минувшем месяце в одном из иудейских кварталов случился бунт…

– Вызванный нетерпимостью отдельных иудеев, которые не одобряют своих единородцев, верующих в Христа.