Империя шудр

  Об «исправительных» учреждениях: «Неизвестны даже преступления некоторых узников, которых всё-таки постояннодержат в заключении, потому что не знают, кому их передать, и думают, что удобнее продолжать злодеяние, чем оглашатьего. Боятся дурных последствий запоздалого правосудия и отягчают зло, чтобы не пришлось оправдывать егочрезмерность... (Подчёркнуто мной Л.П. Напомню только один вопиющий случай из сотен  неправедных судов современной России – дело Алексея Пичугина, которому дали «пожизненное» , и уже 14 лет держат в самом страшном лагере – «Чёрном лебеде» в Оренбурге). Так, нам твердят ежеминутно, что в России нет смертной казни. Заживо погребать не значит убивать!» (стр. 71). Княгиня Трубецкая подала прошение Николаю I о помиловании её мужа, хотя тот уже отбыл назначенный ему срок каторги, но царь его не помиловал. Вот слова Маркиза де Кюстина: «Он давно бы простил, если бы был так велик, как он кажется, но милосердие, помимо того, что оно противно его природе, он считает слабостью, которою царь унизил бы своё царское достоинство;  привыкнув измерять свою силу страхом, который он внушает, он смотрел бы на милость, как на измену своему кодексу политической морали». (стр.73). Между Петербургом и Новгородом, на протяжении нескольких перегонов, Кюстин заметил второй путь, параллельный главному шоссе, но содержимый менее исправно. Смотритель объяснил, что во время проезда царя все едущие по шоссе должны сворачивать на второй путь. Кюстин не сразу поверил серьёзности такого объяснения – настолько диким показалось оно европейцу. Ведь король, говоривший: «La France c`estmoi!” – останавливался, чтобы пропустить стадо баранов, и в его царствование всякий француз, пеший и конный, мог сказать любому лицу из королевской фамилии словами старой поговорки: «дорога принадлежит всем без разбора».(стр. 77). Вот что пишет Кюстин, почитав Карамзина: «Такое царствование (Ивана IV) ослепляет навсегда человеческую душу унации, терпеливо вынесшей его до конца: на последних потомках людей, клеймённых палачами, отзовётся измена ихотцов своему долгу. Преступное оскорбление человечества унижает народы в их отдалённейшем потомстве. Этопреступление состоит не только в неправедных действиях, но и в перенесении их». (Выделено мной, Л.П. (стр. 90). «Не человека обожают в императоре Николае, а честолюбивого повелителя нации, еще более честолюбивой, чем он.» И, наконец, последнее из Маркиза де Кюстина: «...Много лет Париж читает революционные журналы, оплачиваемые Россией» (стр. 127).

      Между прочим, Сталин своим «Коминтерном» купил полмира.

После записок Кюстина о «неправедном суде в России» сразу вспоминается жестокая судьба Афонского монаха Максима Грека, приглашённого царём Василием (отцом Ивана Грозного) в Москву для исправления «священных книг», в которых невежественные переписчики допустили массу ошибок. Ошибок оказалось так много, что и сам царь, и вся «православная верхушка» в 1525 году устроила над ним судилище с откровенными лжесвидетелями, объявила его «врагом народа» и, соответственно, «турецким шпионом», на тридцать с лишним лет лишила свободы и до самой его смерти отказывалась отпустить его на Афон. Вот отрывок из «Русской Истории в жизнеописаниях ЕЯ ГЛАВНЕЙШИХ ДЕЯТЕЛЕЙ» Н.И. Костомарова, где он описывает жизнь Максима Грека: «...В одном из своих поучений он говорит: «Страсть иудейскаго сребролюбия и лихомания до такой степени овладела судьями и начальниками, посылаемыми от благоверных царей по городам, что они приказывают слугам своим вымышлять разные вины на зажиточных людей, подбрасывают в дома ихчужие вещи; или притащат труп человека и бросят на улице, а потом, как будто отмщая за убитого, начнут истязать нетолько одну улицу, но всю часть города, по поводу этого убийства, и собирают себе деньги таким неправедным ибогомерзким способом.( Ничего вам не напоминают эти строчки, дорогой читатель, из нашей с вами сегодняшней жизни? Л.П.) Слышан ли когда-нибудь у неверных язычников такой гнусный способ лихомания? Разжигаемые неистовством несытого сребролюбия, они обижают, лихоимствуют, расхищают имущества вдовиц и сирот, вымышляют всякие обвинения на невинных, не боятся Бога, страшного мстителя обиженных, не срамятся людей окрест их живущих, ляхов и немцев, которые хоть и латынники по ереси, но управляют подручниками своими с правосудием и человеколюбием». Указать на превосходство латын пред православными в то время было до крайности резкою выходкой.